|
|
Нулевая Летопись
Окончание
Хотя… об этой секте мне почти что нечего рассказать. Ведь глуповцы умели т-а-к засекречивать некоторые свои секреты, что никакому эсэс не снилось! Но я ведь не эсэс, и значит, нашел-таки лазеечку. Хоть и случайно.
Пришел я как-то в Страну, в смысле – вылез из подземного хода на Холмах, и вдруг подумал: - А не сходить ли мне на Пруды, ну чтоб половить карасей? Тем более что и удочка у меня с собой случайно оказалась. Да – думаю – пойду! – и пошел. В смысле за карасями.
Прорыбачил я там почти что до вечера и вот, наконец, отправился в Глупов. Подхожу я к Нему (а в нём ведь никто не знал, что я уже в Стране), и вдруг вижу – на Соборе… вместо привычного чёрно-жёлтого флага… висит какой-то другой флаг! Весь такой белый-белый, в редко-чёрную чёрточку, и с каким-то странным символом на нём – ни то урезанная «Двойка», ни то буква «Б» Живичного алфавита, а ни то всё это сразу!… Я, конечно, удивился, но поначалу никакого значения этому не придал, так как подумал, что это со мной «рыбацкое пиво» шутки играет (оно у меня тоже случайно с собой оказалось)…. И вот подхожу я, значит, к городу, и… начинаю удивляться еще больше! Ведь нигде не видно ни од-но-го человека! Ни на Реке! Ни на Вокзале! Ни на Вышках! Словом – н-и-г-д-е! И – Ворота закрыты…. И – тишина вокруг какая-то зловещая…. Ну я тихонько влез на Привокзальный тополь, заглянул сквозь Стенные Зубцы в город, и… о-б-о-м-л-е-л - ВСЯ СОБОРНАЯ ПЛОЩАДЬ… УСЕЯНА ГЛУПОВЦАМИ!! ВСЕ – В ПАРАДНОЙ ФОРМЕ!! И ВСЕ СТОЯТ, МОЛЧАТ, И СМОТРЯТ В ЦЕНТР СОБОРНОЙ ПЛОЩАДИ, НА КОТОРОЙ СТОИТ… МУЗЕЙНЫЙ ЭКСПОНАТ… ПОД НАЗВАНИЕМ… «СВЯЩЕННАЯ БЕРЕЗА»!! А рядом с Ней… то ли Старец - то ли нет!! Ведь он стоял спиной ко мне, да еще и без головного убора, а Старец всегда ходил (и даже спал) только в нем, то есть – в ней (в смысле буденовки со скругленным на монашеский манер верхом)!! Но… косичка была вроде его… да и фигура вроде тоже.…И ТУТ!! ВДРУГ!! ОН!! З-А-Г-О-В-О-Р-И-Л!!… Вернее, как бы так… гнуса-авенько (под дьячка) затянул:
- … Поми-илуй нас бо-оже… убо-ожествов наших ра-ади…
и тут, все глуповцы, стоявшие как бы вокруг этой странной парочки (то есть Березы и Старца, если только это действительно был он), как бы так… хором, вы-дох-ну-ли:
- …А-М-И-И-И-Н-Ь…
и было в этом выдохе что-то такое… что у меня аж волосы встали дыбом!! Ведь в этом АМИНЕ я вдруг почувствовал как бы такой… стон… м-и-р-и-а-д-о-в существ… живших, живущий и будущих жить… в этом… нереальном… и каком-то таком – полу потустороннем Мире!!… И от этого АМИНЯ веяло та-кой Грустью… и та-кой… нет, не тоской, а как бы… Печально-припечально-торжественной… Печа-а-алью, что я чуть с дерева не упал!!… Тут этот то ли Старец повторил свою тягуче дребезжащую фразу… а ему вновь ответили тем же тихим, но каким-то таким… всеобъемлющим АМИНЕМ…. И тут!! Вдруг!! Листья на этой Березе… как бы так… задрожали!! Потом – зазвенели!! А потом… как бы такой… вибрирующий… полу звон, стал как бы такими… волнами… расходиться от них… и проникать во в-с-е, что только было у него на пути!! И все, что он собой как бы… проник, стало становиться как бы таким… единым целым… звучащим в единой тональности… с этим густы-ым… вибр-р-рирующим звуком… который все густе-ел… г-густе-ел… г-густе-е-ел… и тут я, блин, не выдержал и - потерял сознание! Нет, не от звука, а от мостовой, об которую я почему-то ударился. Вернее – сначала упал, а ударился уже потом.
На следующий день, когда я, наконец, очухался, все, будто сговорившись, вдруг начали уверять меня в том, что вчера со мной приключился самый обыкновенный солнечный удар, отягощенный пивом и усталостью, и что ничего из того, что я якобы видел, на самом деле не было, в смысле… галлюцинации! А когда я попробовал «настоять на своем» - мне в открытую заявили, что этот мой «бред» является симптомом одной о-чень опасной психической болезни, и что если он хотя бы раз еще повториться, то они будут просто вынуждены отдать меня доктору Шлагбауму года на два! То есть фактически мне пригрозили самой жуткой (и - настоящей) смертью из всех возможных. И поэтому я с радостью согласился и с солнечным ударом и со здоровенной шишкой от него же. Так я и остался живым. И даже не замученным. НО! Я ведь тогда уже был официальным учеником Старца! И значит взять меня на испуг было не так-то просто! Так что, внешне смирившись, я все же предпринял кое-какие ходы (в смысле тайного, самостоятельного расследования) по этому запутанному Березовому вопросу. Правда, никаких особых результатов все мои изыскания, в общем-то, не принесли. И единственное что я смог выяснить наверняка, так это то, что Березу иногда действительно куда-то перемещали с Ее центрально-Музейного места! Ведь весь пол около Нее был поцарапан Ее же постаментом! И пыли на Ней тоже не было! Значит, время от времени кто-то что-то с Ней делал! И делал это - тайно! То есть – сектантски! Следовательно, то, что я видел с дерева, не было плодом воображения моего стукнутого солнцем разума! Что и требовалось доказать. Кстати – о самой этой Священной Березе.
Судя по старинным фотоснимкам, когда-то это было обычное обугленное дерево с обмотанным колючей проволокой стволом. А святыней оно считалось потому что оно было е-дин-ствен-ным уцелевшим в Глупове деревом после Разгуляя, да и то засохшим (его тачанкой своротило). Но позже глуповцы «наполнили» эту «святыню» совсем другим смыслом, всю «ее» переделали, отчего она и стала такой, какой есть и сейчас –
- гранитный постамент, изображающий дикий (т.е. – необработанный) камень типа валун. И довольно большой – где-то метр в высоту и около двух метров в поперечнике. А по этому постаменту «разлаписто струятся» похожие на толстых змей корни, которые потом как бы так… свиваются, только не в клубок, а в… ствол этой самой Священной Березы! Корни, а также нижняя часть Ее ствола – черные-черные (как бы обугленные), а чем выше, тем ствол становится белее… вернее – о-сле-пи-тель-но бе-ле-е, но все с теми же черными черточками. И от него отходят самые настоящие ветви с самыми настоящими березовыми листочками, только… черными-черными. И их – о-чень много. А внизу – на корнях, на постаменте, и даже кое-где на полу – их еще больше. И каждый из этих листочков -… именной! То есть каждый конкретный листик являлся как бы таким… символом, каждого конкретного глуповца. И висели эти символы (т.е. - листики) не лишь бы как, а строго по Родовому принципу. То есть каждому конкретному Глуповскому Роду принадлежала какая-то конкретная ветвь (а у «гибридных» то есть – смешанно-Родовых глуповцев тоже были свои конкретные, смешанно-Родовые ветви). И когда на свет появлялся новый глуповец – вместе с ним «появлялся» и символизирующий его листик. А когда он умирал – вместе с ним «умирал» и листик, то есть его снимали и аккуратно ложили на постамент под его Родовой ветвью. И таким образом, каждый «умерший» листик (как и память о том кого он символизировал) все равно оставался со своим Деревом (т.е. как бы… народом), просто теперь уже в несколько ином качестве. Да нет, не в качестве удобрения, а как бы такой… субстанции, которая… укрепляла это Дерево на постаменте, и тем самым давала Ему возможность… стоять, дышать, думать, то есть – Жить! Жить дальше! Для тех, кто будет ПОТОМ! Но не забывая при этом и тех, кто был ДО, и кто выходит и дал им возможность стать этим самым ПОТОМ!…
Вот такая вот ерундистика. Но я и ее еле-еле «изыскал» в одном ну о-чень секретном архивчике. Кстати, из этого же самого случайно вскрытого мною архивчика я узнал и еще кое-что. Вернее не узнал, а – начал было узнавать, так как меня прям в ту же секунду чуть было не арестовал патруль, и мне срочно пришлось делать вид, что я там просто ворую деньги (архивчик находился в подвале, в секретной нише, за вторым сейфом Гос Банка, вскрывать надо ломом). Ну а узнал я, вернее начал узнавать вот что –
- оказывается… вернее – похоже, что город Глупов… был еще и городом… Березанем (в смысле каких-то других, пока не известных мне Измерений, или хотя бы Подпространств)!! Ведь помимо одной секретной брошюрки о Сути Священной Березы, я там еще успел «кинуть беглый взгляд» на какую-то стра-анную переписку. Она состояла из телеграмм, бланков со странными символами, писем и поздравительных открыток с совершенно неизвестными мне пейзажами и видами не менее неизвестных городов. А объединяло всю эту переписку то, что… адресат у нее был один и тот же, а именно – «город Березань»! И раз все это хранилось именно в Глупове (да плюс тот странный берестяной флаг над Собором, да Священная Береза, да декорированное под бересту городское «нутро», да под бересту же декорированная «Твердь») – то я сделал вполне вроде бы логичный вывод о… тождестве обоих этих городов. И, кстати, если верить этой переписке, он был не единственным Сокровенным городом в мире. Ведь одни из обратных адресатов говорили о себе как о жителях какого-то «Пещерного города», другие само назывались каким-то «лесным братским народцем», ну а третьи и вовсе подписывались как - «те люди, которые живут на Болотах»!… Вот и выходит, что в карте нашего мира был не один только прокол (в смысле города Глупова), были и другие, пока еще просто не найденные. Даже мной. Ну ничего. Я как-нибудь «подмажусь» к Старцу и он мне что-нибудь, да расскажет. Наверное. Или хотя бы намекнет…. «…Ага! Вот только разбегуся шибче, и прям тутоже и внамикну. И может даже дважды…»…. Артачиться старик. Ну ничего, поначалу-то он всегда такой неразговорчивый. Кстати – о неразговорчивости. Вернее, о его к-а-к бы неразговорчивости, которая у меня теперь стоит под больши-им сомнением.
Так вот, старик был не единственным глуповским персонажем, в чьей немоте я теперь сомневаюсь. И даже не сомневаюсь, а точно знаю, что один такой же глуповский немой является вовсе не немым, а просто… мало разговорчивым. Я говорю о Фроле. Да-да, о том самом крысе, который вечно шарился в подземельях и все корчил из себя «Синематографа» (в смысле – Великого Немого), а сам, оказывается, мог иногда та-ко-е загнуть, что просто… ОЙ! А узнал я об этом при следующих обстоятельствах –
- как-то «сидели» и скучали мы с Молодым (из Сидельниковых) в одной из «минусовых» каторжанских камер. Сидели-сидели… скучали-скучали… и тут пришел Фрол и все испортил. То есть наоборот – улучшил. Ведь он мне принес передачу – вино (от себя), и горячие чебуреки (от Старца). А у нас с Молодым еще и сыр от утренней «пайки» остался… словом – пошел пир на весь мир, но только «в три хари». И вот, значит, попировали мы немного и как-то незаметно перешли к карточным играм. А Молодой ведь был жуткий мухлевщик, и играть с ним по честному было практически невозможно. Даже для меня. А уж про невозмутимо-печального Фрола я вообще молчу. Ведь, он как оказалось, был невероятно азартным крысом и когда проигрывал (а Молодому он проигрывал всегда) то ж-жутко злился, и к концу игры уже как обычно проиграв весь свой камуфляж – еле-еле сдерживался что бы не сорваться! Но именно в этот раз он все-таки не сумел сдержаться и после очередного мухлевания вдруг… весь за-тряс-ся!! За-со-пел!! Швыр-нул в Молодого карты!! И к-а-к гарк-нул на всю «минусовую» каторгу: - ДА ТЫ ЧЁ, НА-Х?!! – (в смысле – «позвольте сударь, но, по-моему, этот туз выходил уже, по меньшей мере, дважды!»), и -… о-б-о-м-л-е-л!! Да мы все, честно говоря, о-б-о-м-л-е-л-и. Ведь Фрол считался в Глупове чем-то вроде… задавленной вечным предчувствием надвигающейся жуткой Беды… Подсознательной Мыслью! Ведь он же бродил ПОД городом! А город сверху (или хотя бы на карте) здорово смахивал на … оба полушария человеческого мозга в разрезе! То есть город как бы был… сознанием, а значит, его подземелья были… ПОДсознанием! И раз Фрол по ним бродил (да еще в темноте и одиночестве) – значит, он был какой-то… глубокой, неясной, потаенной мыслью этого ПОДсознания! Мыслью, с тяготеющей над ней… безвыходностью, и… обреченностью! Словом Фролу категорически полагалось молчать, а он взял и… сорвался. Да еще и не по делу. Молодой ведь носки-то у него не стал забирать. А я - ремень. И курточку. Да ещё и ошейник ему свой подарил.[1][1]
А… к чему я все это опять рассказывал?… Да-а, похоже, пора мне заканчивать свое летописие. Во всяком случае, на сегодня. А то уже в собственных мыслях запутываться начал. Да и «нить повествования» все чаще куда-то ускользает. Да вот чем все это закончить-то?… О! Придумал! Я расскажу о своем последнем дне пребывания в городе Глупове! Значит так –
- это был самый обычный день совпадения Малой (т.е. - еженедельной) Глуповской Пасхи, Карнавала и «Полковой» Олимпиады. Но на Олимпиаде мои дела «не задались», так как после третьего же хода всех моих славных Берендеев арестовали, ведь они подошли под какое-то Компетентное описание разыскивающейся банды мародеров. Разумеется – беглых. И поэтому я, весь из себя такой расстроенный, пошел на Карнавал.
Он был обычным – музыка… сладости… интуристы… аттракционы… детишки на педальных конях и так далее.
Для начала я пошел поискать «Чужого». Не нашел. Попробовал еще раз. Нашли, но уже меня…. Потом покатался на Колесе Обозрения…. Потом поболтался в небе на Уфимском шаре и пошел к Зашибисям поиграть в «Таллинн» (это их Родовой аттракцион, суть которого сводилась к тому, что бы попасть кирпичом через окно (открытое) в мечущуюся на противоположной стене фигурку Шибячиса с медно-никелевой болванкой на плече. Если попадал – могли дать монетку, а если промахивался – могли окатить (из брансбойта или просто из бочки) ледяной Прибалтийской водой)…. Потом сходил домой, переоделся в сухое, позвонил куда следует насчет Зашибисей и пошел покормить Пони…. Покормил. Сам поел. Прикупил у Абрашки денег (он, гад, в последнее время афёрствует на деньгах. То есть ходит по городу с ведром мелочи и орет: - А кому «чёрненьких»? А «чёрненьких» кому? – и продает стаканами… самые маленькие «Меньшенькие» (от 1 до 5)! И все, конечно, понимают, что это какой-то обман, но… все равно покупают, ведь это же так… романтично – взять и купить ц-е-л-ы-й стакан денег! Или даже – ведерко!). Проиграл все эти деньги на игровых автоматах. Зашел к Крале (по работе). И, наконец, пошел в Театр. Во время каждого Карнавала в Нём давали как бы такой гала-концерт (в смысле смотра художественной самодеятельности) все глуповские Рода. И не только.
Когда я в Него зашел, на сцене выступали Сидельниковы с каким-то тюремным романсом. После них вышел кто-то из Тыгыдымовых и показал всем иероглиф (старые люди плакали). Потом вышли Бусурмановы и пообещали всем сделать харакири (правда, сами они назвали это «Танец с шампурами», но я-то не дурак! Кстати, надо записать, чтоб не забыть). Потом вышел Шибячис и начал рассказывать о каком-то новом, только-только им изобретенном парусе, под которым можно будет «ходить» на ладьях не только по воде, но и по суше (на колесах)! И вот тут-то его голубчика и «по-вя-за-ли» (говорят, на него кто-то анонимно донес, что-то там насчет замороженных в виде льдинок холерных эмбрионах в их Аттракционной воде). Потом на сцену вышли Органы, вынесли… гроб с надписью «РОДИНА» на боку (?!), поставили его посреди сцены (?!), и начали т-а-к браво вокруг него парадировать, что некоторые генералы из зрителей, даже прослезились! А потом Органы начали хором петь какие-то… стра-анные частушки (?!) делая особое ударение на последней строке:
- Лежит милая в гробу я пристроился – гребу. Нравится не нравиться ТЕРПИ, МОЯ КРАСАВИЦА! –
После чего один уже Орган этак похабненько добавил:
- Ни чё! Всё терпела, и такое стерпит! –
Все Органы как-то… по бандитски заржали и принялись парадировать дальше…. В зале зашушукались…. Тут Органы продолжили петь:
- Моя ненаглядная лежит в гробу нарядная, на подушке – два орла ОТ ЛЮБОВИ ПОМЕРЛА!! -
Солирующий Орган сделал несколько непристойных движений, поясняющих от какой же именно «любови» померла его ненаглядная и добавил:
- Аж до гланд мы ж её ж рас-по-ро-ли!!… -
Органы снова заржали…. Ошалевшие зрители начали вставать со своих мест…. И тут, из-за кулис на сцену выполз… Орган! Привязанный к стулу! И с огромными-огромными слезами на глазах!… Все все сразу же поняли, ринулись на сцену, изловили и измудохали марширующих по ней Ершовых (в украденной где-то Компетентской форме), развязали настоящих Органов, отправили кого куда положено и, усевшись на свои места стали дожидаться обещанного сюрприза. Нет, не такого же, а от Изи, который грозился поставить к этому празднику «та-ку-ю неожиданную драму, что д-а-ж-е вам будет не посмеяться». И – дождались.
Причем сюрприз и вправду оказался более чем неожиданным. Ведь Изя поставил эту трагедию не по Книге, а по своим собственным безумиям, правда, взяв за их основу Ершовско-Вепринское «Второе Пришествие», то есть ту новеллу о весьма неожиданном «пришествии» во власть одного венценосного ефрейтора по имени Исус Вальдемаркович Лилипутин, то есть про того самого вову, который «снова» и «глядит из нимба на тебя». Кстати – насчет вовы, или более изощренно пренебрежительно – вовочки. Этим обобщающим именем Ершовы (а за ними и все остальные) называли сразу всех Непреклонских офицеров, в честь того самого Первосвятителя, который по Ершовским представлениям был «…первым и – наиболее показательным офицериком во всей их истинной сути...» (кстати, и все запрещенные глуповские анекдоты про гнусно-мерзко-непотребского вовочку пародировали именно эту «эсэсовствующую прослойку человечества»). А в последнее время в Глупове явно наметилась тенденция называть вовами и… Большеземельских офицеров (разумеется, кроме Саблина, и еще какого-то Измайлова)! Ведь Ершовым практически удалось всех убедить, что «…не-вовоподобные (т.е. - порядочные) офицеры просто не смогли бы сосуществовать в одной и той же пространственно-временной точке с такими типично Масковскими понятиями как «бомж», «крыша», «сэконд-хэнд», «пресс-хата», «голодовка», ну или хотя бы обычнейшая «зарплата меньше прожиточного минимума (можно с задержкой, месяцев на дцать)». А если они все же сосуществуют, значит, никакие они не офицеры, а самые обычные… вовы! «Большие» (по званию) – потому что вовы по жизни, а «Маленькие», пусть даже трижды смелые и порядочные – потому что служат «Большим» вовам, да еще и других заставляют делать тоже самое! В смысле идущих строем солдатиков, которые совсем не важно, куда именно идут – хоть на бойню, хоть на парад, хоть плац подметать, главное – идут, с-т-р-о-е-м, и - по приказу вов…» - вот до чего додумались Ершовы. Кстати, впоследствии они вывели еще одно доказательство «…вовкинской сути всего Большеземельского офицерья…», и вывели они его из самой обычной… «дедовщины», о-чень даже имевшей место быть в Большеземельской армии. Так вот, Ершовы видели в «ней» не просто «временный недостаток», а – «…единственно истинную суть в-с-е-х ханских армий…». Ведь, по их мнению, в-с-е подобные армии, то есть - «школы жизни», и существовали лишь для… «дедовщины»! То есть для того, что бы каж-до-му с юности дать понять, что он живет и-м-е-н-н-о в ханстве, и что он в нём – н-и-к-т-о по имени н-и-к-а-к! И что если Главный, или хотя бы Старший захочет, то он будет и прыгать, и бегать, и ползать, и д-а-ж-е с-т-р-о-е-м ходить! То есть… - КАЖДОМУ СВОЁ - вот и вся суть, которой можно и НУЖНО было обучиться в этой «школе жизни», и тем самым «пра-авильно приуготовить себя для всего своего дальнейшего внутри-ханского существования». А то, что речь идет не о стране, а и-м-е-н-н-о о ханстве – из «дедовщины»-то как раз и «вытекает». Ведь «она» может быть только там, где люди, вернее еще даже дети – презирают и ненавидят себе же подобных. А в стране такого – не бывает. А бывает такое – только в ханстве. Следовательно – раз есть «дедовщина» - значит есть и ханство. А раз есть ханство – значит, у него есть не армия, а Орда. А офицеры в Орде служить не могут, а могут – только вовы. Что и требовалось доказать. Вот такая вот… через-заборо-криво-коленная была у Ершовых логика.[2][2] А… к чему я все это рассказывал? Ах да – Изина трагедия! Так вот, как только все уселись на свои места и успокоились, так сразу же и началось это Невиданное Доселе Действо!
…«Защелкал» метроном (Изи, блин, был на нем помешан)… по занавесу, как по экрану «поползли» титры… а Голос Из-за Кадра начал их озвучивать:
- телекомпания «Глупов-Плюс» и арт-студия «Двадцатый Век - Минус» представляют Доброго Царя в роли Доброго Царя Голос За Кадром в роли Голоса За Кадром А Теневую Массовку в роли Теневой Массовки – В трагической драме И. Иванова (в смысле Изи (Не был. Не состоял. Не участвовал)) –
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ – ДВА.
…Метроном «защелкал» еще громче… занавес поднялся… и за ним оказался… еще один занавес, только как бы такой полукруглый и освещенный прожекторами с обратной стороны. А по его низу медькали маленькие человеческие фигурки (в смысле как бы такого Театра Теней) и их было о-чень много. Может даже ц-е-л-ы-й народ!… И эти тени суетились, мелькали, махали какими-то транспарантами, что-то весело кричали…. И вот, из всего этого «фонового» шума начали «проявляться» отдельные фразы: - Ну и где он?! Сколько еще ждать-то?! У меня ведь ноги не казенные! -… Смех… шум… гомон…. - Да и вправду, давайте уже что ли… - - Жена давать будет, пёс смердячий! - … Смех… шум… где-то заплакал ребенок… кто-то вскрикнул… шум… смех… смех… смех…. И ВДРУГ! Кто-то как бы постучал дирижерской палочкой по микрофону!… Тени вмиг успокоились и замерли в молчаливом ожидании….
По бокам сцены, из-за занавеса, показались как бы такие золотые трубы и о-чень громко протрубили несколько вступительных нот какого-то напыщенного гимна. Все даже малость пооглохли. И тут вновь вступил Голос Из-за Кадра (громко, торжественно и с эхом):
- Внимание, внимание! Говорит и показывает! Слышит и видит!… Для Торжественного Приема Нового Богоданного Но и Всенародно Избранного Правителя Пр-р-риготовиться! –
Все напряглись… испугались… приготовились…. Из-за боков занавеса вновь показались трубы… затрубили… где-то зачастила барабанная дробь… по сцене пополз «спецэффектовый» туман… и Голос, еще более Громко, Торжественно и Эхово, продолжил:
-Великий и Ужасный Всемилостивый и Непобедимый Человечный и Сострадательный Блюститель Права, Слова и Дела Покровитель Спорта, Наук и Искусства Одигитрий и Порфирогенит Демократор и Пантократор Не-под-куп-ный и Н-е-з-а-в-и-с-и-м-ы-й В-О-В-А С-Е-М-Е-Й-К-О-В-И-Ч П-О-Г-Р-Е-М-У-Ш-К-И-Н Со-обственной персоной! –
И тут к-а-к грохнет какая-то шутиха!! А потом к-а-к затрещат бенгальские огни!! А потом трубы с барабанами к-а-к дадут по ушам децибелами!! А рампы с прожекторами к-а-к закрутятся светомузыкой!! И!!… Люк!!… Посреди сцены!!… ВЗРЫВАЕТСЯ!!… И из него!!… Нет, не медленно, а прямо как черт из табакерки – р-раз - и выпрыгнул… слегка измененный Памятник Доброго Царя!!… Лицом к зрителям – спиной к теням!!…
Тут трубы с барабанами замолкли… бенгальские огни догорели… а рампы с прожекторами перестали вертеться и «впились» в этот Памятник…. Ти-ши-на г-р-о-б-о-в-а-я…. Лишь метроном негромко «капает»….
Зрители в ужасе…. Тени – в шоке….
Наконец за кулисами кто-то не выдержал и снова как бы так постучал палочкой по микрофону…. Ни-ка-кой реакции….
Постучал еще раз, уже погромче и пораздраженнее….
Тут, сидевший рядом со мной и трясущийся от ужаса Орган вытер платочком холодный пот и прошептал:
- Вот те на!…
Одна из теней нервно хихикнула….
Тут кто-то из-за кулис тихонько кольнул эту тень штычком, отчего она ойкнула, подпрыгнула и вдруг сказала:
- …Ура…
И ВДРУГ… ПАМЯТНИК… РЕЗКО ПОВЕРНУЛСЯ ЛИЦОМ (ТО ЕСТЬ - МАСКОЙ) К ЭТОЙ ТЕНИ, И… ВМЕСТЕ С ПРОЖЕКТОРАМИ… ЛАС-КО-ВО-ЛАС-КО-ВО… НА НЕЕ… П-О-С-М-О-Т-Р-Е-Л!!… Тень испугалась, заметалась, захотела провалиться сквозь сцену, НО! Появились какие-то Руки Из-за Кадра, и… НАГРАДИЛИ ЕЕ… М-Е-Д-А-Л-Ь-Ю!! Под барабанную дробь!! И какие-то трубные выверты!!…
Вдохновленная примером этой тени еще одна, уже на другом «фланге», подпрыгнула и сказала «Ура»…. Памятник вместе с прожекторами р-резко обернулся к ней и… ее тоже наградили!… Потом подпрыгнула и «Уракнула» еще одна тень… и еще одна… и еще… и еще… и еще… а потом также поступили и все остальные тени, но Памятник ни на кого больше не стал смотреть, а просто повернулся «лицом» к зрителям и мило улыбаясь, начал «купаться в лучах славы», в смысле вновь завертевшейся светомузыки, грянувших барабанов с трубами, бенгальских огней, салютов и прочего. И вот, пока Он во всем этом «плещется» (да еще под грохот теневых прыжков с ураканьями) – давайте быстренько Его рассмотрим, так как после Непреклонска Он довольно сильно… изменился. Ведь пока Изя волок Его в Глупов (украв; ночью; пешком; по шпалам!) то очень сильно помял Ему «плащ». После чего, решив исправить содеянное, он полночи проработал молотком и напильником и... окончательно все испортил! То есть стер этот «плащ» подчистую! А под «ним» оказался… самый обычный ефрейтор ГэПэУ, в смысле сапог, галифе и кожаной тужурки с ремнем и маузером!… Тогда Изя решил оставить все как есть, лишь «скроив» из остатков «плаща» как бы такую ГэПэУшную кепку и как-то «всунув» ее между Маской и окружающим Ее нимбом. Вот и получилось то, что получилось, в смысле эдакого прынца Валуа и царевны Понарошки в одном флаконе. Ах да! Скипетр и державу Изя тоже испортил – скипетр в кнут, а державу… нет, не в пряник, а в как бы такой… тоненький бублик с Пошехоночкой на макушке, да и тот ненастоящий. Ведь на нем, что называется, проб уже было негде ставить (в смысле маленьких и густо-густо облепивших его штампиков, ну там «маде ин лубянка», «маде оф чугуний», «макет», «несъедобно», «руками не трогать» и так далее). Всё. Возвращаемся в зал и продолжаем наслаждаться Действом.
А Действо все что-то не меняется и не меняется - Памятник купается в лучах славы… тени подпрыгивают и уракают… гимны… музыка… фейерверки… и так далее. И все такое… я-яркое… гро-омкое… ослепительно -… оглушительно -… завораживающее, но уже малость поднадоевшее…. Да похоже, что и теням это уже поднадоело, и некоторые из них даже начали «филонить», то есть вместо подпрыгивания стали лишь приподниматься на цыпочках, а вместо ураканий – лишь открывать рот…. А вскоре некоторым из них и это надоело и они стали просто стоять и смотреть по сторонам…. Стоять и смотреть…. Стоять и смотреть….
И тут вдруг одна из таких теней вздохнула и грустно сказала: - Все то же дерьмо, просто вид сбоку! – И было совершенно непонятно, что она имела ввиду - то ли Памятник, действительно находившийся от этой фланговой тени как бы сбоку, а то ли сразу все происходящее. И… как только она это сказала… НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО!!… Лишь те тени, что стояли к ней поближе, вздохнули и согласно закивали головами!…
Тогда она осмелела и уже чуть погромче «бросила» одну ехидненькую «Молнию»:
- Снова строим, только новый мы барак на месте старом и со старым гимном снова в пропасть новую идем! –
Близстоящие тени ехидно захихикали…. Погасла одна из ламп в ближайшей к ним рампе…. Одна из труб «пустила петуха» (т.е. - сфальшивила)…. А Памятник! Как бы так… тихонечко скрипнул. То есть, видимо хотел куда-то повернуться, но просто не стал этого делать.… А в остальном все осталось по прежнему… правда «филонящих», а то и просто стоящих теней слегка прибавилось….
Увидев все это, говорливая тень в конец обнаглела и, как бы между прочим посматривая на Памятник, громко «бросила»: - Смелый вова смело прячет партбилет в своей короне, и отважно всех пугает кобурой из-под креста! –
И… СНОВА НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО!! Только Памятник скрипнул погромче… да некоторые тени засмеялись появственнее… и еще несколько теней перестали прыгать и уракать… и погасли сразу три лампы….
Тогда говорливая тень взобралась на какое-то теневое возвышеньеце и, глядя п-р-я-м-о в Памятник, саркастически (а может действительно грустно) вздохнула:
- В Подсемейном одном Блатхатстве есть домик у Красных Ворот, маленький вова левински там Семьи своей гуртик блюдёт… -
Все слышавшие это тени начали уже было валиться на пол от хохота, КАК ВДРУГ… ПАМЯТНИК…С ГРОХОТОМ… ПО-ВЕР-НУЛ-СЯ!! С-П-И-Н-О-Й!! К ЭТОЙ ГОВОРЛИВОЙ ТЕНИ!! А ИЗ-ЗА ЗАНАВЕСА ПОЯВИЛИСЬ КАКИЕ-ТО ЗАКАДРОВЫЕ РУКИ И… ЗАКАДРИЛИ ЕЕ!! То есть куда-то утащили, а Памятник этого как бы не увидел…. Да и большинство теней тоже…. Ведь во время этого «закадривания» из-за другой кулисы высунулись точно такие же Руки и бросили перед противоположным теневым «флангом» парочку светошумовых гранаток…. И кто-то из теней даже пострадал…. А Памятник им даже состраднул…. Восхитительными хрустальными слезами из правого «глаза»…. А потом Он опять повернулся «лицом» к зрительному залу и продолжил купаться в лучах славы…. Под все те же подпрыгивания и ураканья…. Стоявшие, или хотя бы «филонившие» до этого тени заподпрыгивали и зауракали виднее всех….
А потом какие-то другие тени тоже стали «бросать» «Молнии», только… попроще и побезопаснее (то есть «помня о крайней (закадренной) тени»). Но все эти «Молнии» были какими-то… Памятниколюбиво- … самоуничижительно- … однообразными, и совершенно не запоминались…. Но вскоре одна из теней набралась-таки храбрости и вдруг громко «бросила»:
- Бейте «черных», бейте «синих», бейте «красных», «белых», «желтых», бейте в-с-е-х кого хотите только дайте… колбасы! –
И ТУТ… ПАМЯТНИК… ЗАСКРИПЕЛ… И СНОВА НАЧАЛ ПО-ВО-РА-ЧИ-ВАТЬ-СЯ!! Но только не спиной, а «лицом» к этой забившейся от ужаса (в Закадровых Руках) тени!! И… ласково-ласково на нее посмотрев… как бы так осуждающе покачал Головой… мол, ай-ай-ай, ну разве так можно, мы же все таки не варвары какие, и… снова отвернулся к зрителям!! А эту тень тем временем… тихонечко… на-гра-ди-ли!! Парой палок!! В смысле колбасы.…
Тут на другом фланге решилась (а может просто ПОНЯЛА) еще одна тень:
- Мы - Велики, мы - Особы, мы – Добры, Щедры, Ду-уховны! Просто все вокруг - ур-роды и не понимают нас! –
Ч-Т-О Т-У-Т Н-А-Ч-А-Л-О-С-Ь!!… Памятник р-резко обернулся к этой тени и, посияв на нее солнечными зайчиками своего нимба… Л-И-Ч-Н-О ее наградил!! «Пошехонской Звездой» от бублика!! Равной по размеру самой этой тени!! А потом свето-шумовой фон чуть «пригас» и Памятник, обернувшись сразу ко всем теням… ЗА-ГО-ВО-РИЛ (разумеется, голосом Голоса За Кадром):
- Может быть я и не ангел… (буря протеста среди теней)… Ну хорошо-хорошо! Может быть я и не самый святой ангел… (снова протест)… Ну как скажите! Не могу же я спорить со своим Мудрым Народом… так вот – кем бы я, да и вообще – МЫ, не были бы, МЫ, конечно, тоже иногда ошибаемся, НО – по-доброму! По ангельски! А вот они… (Памятник как бы показал на весь остальной, не теневой мир)… ни-ког-да не ошибаются! И всег-да ненавидят вас! И всег-да делают вам всякие гадости!… О, возлюбленные мои… (всеобщее ликование, граничащее с помешательством)… Верьте только НАМ! Ведь только МЫ вам защита и опора в этом нестабильном, озлобленном мире, который только и занят тем, что спит и видит, как бы сделать вам какую-нибудь гадость!… (…!!!!!…)… Да, ваш Путь… не прост! И – извилист! И иногда он даже кажется тупиковым, НО – именно в этом и заключается Его… Величие… Особость, и… Единственно-Истинно-Праведность, в отличие от Их п-подленьких, убо-огеньких и о-быч-нень-ко-благополучненьких автобанов, которые ни-ку-да не ведут, ну разве что временно!… Так что - УРА - милые мои!! У-Р-А!!… - тут вновь грянули трубы с барабанами… вспыхнули с удесятеренной силой прожекторы… тени запрыгали, зауракали, принялись наперегонки «закидывать» Памятник словами своих «обажаниев», от относительно простеньких, навроде «Ласковый Как Мама», «Луч Света в Темном Царстве», ну или «Лучшая Половина Человечества», до прямо-таки настоящих Символов Веры, типа – «Нет вовы кроме володи (И ВОВАНА ВОВОЧКИ ЕГО)» (то, что выделено, произносится тревожным шепотом).
И вот значит – прожектора… трубы… фейерверки… прыжки… крики… и все быстрей и быстрей… быстрей и быстрей…. И тут Памятник скрипнул, и закрутился на своей оси как юла…. А потом и экран вместе с тенями пошел по кругу, но только в другую почему-то сторону…. Рампы и бенгальские огни присоединились (по полу) к этому хороводу…. А сверху залетали (на стальных тросах) прожектора…. И вес быстрей и быстрей… все непонятней и непонятней…. И вот уже единый ком из грохота, света, теней и мельканий забился на сцене как припадочный…. И тут вступил проникновенный Голос:
- …Всё живое - не только рождается… но и умирает… Будь то травинка… микроб… или даже це-лый народ…. И чем ближе смерть… тем сильнее вцепляется оно в жизнь… Сильнее…. Гро-омче…. Б-е-з-у-д-е-р-ж-н-е-е…. Спеша напоследок «добрать»… «дожать»… «до-на-сла-дить-ся»… и – Забиться в безумной пляске… Что бы устать… смер-тель-но уста-а-ать… впасть в транс И уже просто не по-чув-ство-вать Как скользнет по дряблому горлу… Щербатое лезвие смерти… И как вы-ыхлынет теп-плая жизнь… На холод-дную… пыль-ь-ну-ю… землю… И – Всё кончится… –
И вдруг – БАХ – и… всё кончилось! И свет! И звук! И всё остальное!…
Зрители заволновались, зашушукались… кто-то сквозь плач предложил пойти и поперевешать всех Ершовых (видимо подумав, что это они устроили какое-то замыкание)… и кто-то уже даже побежал за веревкой, КАК ВДРУГ… громко и отчетливо «закапал» метроном (оказывается замыкание было плановым, то есть по сценарию)!…
Капает и капает… Капает и капает… А свет все не зажигается… И вдруг… он стал капать…как-то… медленнее!… И еще медленней!… И еще!… И ВДРУГ!! ОН… СОВСЕМ… ЗА-МОЛ-КА-ЕТ!!…
- В-время к-кончилось!! – хрипло прошептал умирающий рядом со мной (от Ужаса) Орган. И тут начинает зажигаться свет…. Но как-то… постепенно, смазано и… не ярко. И вдруг – Непреклонский Ветер!! Да-да, тот ну-удный, тоскли-ивый, о-б-р-е-ч-е-н-н-ы-й Ветер вдруг тихонько заскулил со сцены!… А тут уже и свет достаточно разгорелся, что бы можно было разглядеть, что же там (на сцене) происходит. А на ней – почти все то же самое, только Памятник не освещен, а наоборот, как бы так… затенен, что ли. И кулисы все какие-то… дряхлые и измочаленные….. И маленьких теней уже нет…. А вместо них как бы такая… пустыня…. Ой! И на сцене тоже пустыня! Пески… барханы ползут… Ветер… перекати-поле катиться… еще одно… словом – пустыня. И – без метронома! Ж-жуть….
И тут в тоскливое завывание Ветра начинает вплетаться… какой-то странный звук. Вернее как бы такой… хруст. Или даже -… скрип. Точно! Скрип! Поскрипывание песка под чьими-то ногами! Но вот… под чьими?… О! Да это же лилипутик! Ну тот, из «Страны Гулливеров»! Правда, почему-то очень похожий на «закадренную» ранее тень. И вот бредет он по этой пустыне… поскрипывает шажочками… шарахается от этих огро-омных в сравнении с ним перекати-поль и вроде как, что-то ищет.… Озирается…. Оглядывается…. Встает на цыпочки…. Вздыхает…и, по-моему, даже плачет. Точно, плачет! Вначале – тихо и потеряно… потом – все злее и злее…. И вдруг! Начинает психовать!… Пинает бархан…. Ругается…. Кричит что-то непонятное…. А потом вдруг… па-да-ет… и начинает колотить по бархану своими крохотными кулачками!… Потом вроде малость успокаивается… садится… встает… и снова куда-то идет… в смысле – снова начинает что-то искать… растерянно и… у-би-то…. И тут сквозь Ветер начинает проступать голос Голоса За Кадром, озвучивающего мысли этого лилипутика:
- … Как же так?!… Что же это?!… Разве такое бывает?!… Хотя… к этому всё и шло…. Давно шло…. В-с-е-г-д-а…. Вот и пришло… (тут он начинает злиться)… Что заслужила – то и получила!! Хотя… разве есть такая кара, что бы тебе по грехам была?!… Да сколько же ты озер нашей крови-то выпила?!! А сколько же ты пропастей нашими костями-то вымостила?!!… У-у-у!! В-ва-ви-ло-ни-я!! Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У!!… (пинает бархан)… Сама не жила и нам не давала!! Дура, дура тупая!!… В-с-ю жизнь негодяев обслуживала и нас, и н-а-с за шкирку и т-у-д-а ж-е!!… Да все пе-ела!! Все жема-анилась!! Все девочку из себя строила, к-карга старая!!… Да кто тебя только не брюхатил, потаскуха ты всесветная?!! Да какой только дрянью тебя тварюгу не заражали?!! А струпьями-то с тебя МЫ потом сыпались!! Да в гное твоем зловонном МЫ потом захлебывались!! А ты же все хо-ро-во-ди-ки хо-ро-во-ди-ла… по нашим по косточкам… да всё пе-ела, пе-е-ела, в кишки наши выпущенные побрякивая… да т-тоску в нас з-зеленую Безвременьем своим за-ли-ва-я…. Не-на-ви-жу!!… Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У!!!… (падает на бархан и начинает его до бессилия колотить…. Потом замирает… и лежит неподвижно…. Как мертвый)… Ветер…. Перекати-поле…. Пески…. Пески…. Пески…. Пески….
Лилипутик зашевелился…. Сел…. Сидит и смотрит прямо перед собой…. До-олго…. О-очень долго…. Берет горсть песка… медленно высыпает его в Ветер… смотрит вслед… наконец произносит: - …Шлюшка ты моя непорочная…. Дурёха ты моя непутёвая…. – Поднимается. Вздыхает. Оглядывается. О чем-то, видимо, думает. Бормочет: - …Где Ты… где… моя Ро-ди-на… - приподнимается на цыпочки… куда-то смотрит… и снова начинает бесцельно бродить….
Ветер усиливается…. Барханы движутся и «дымятся» песком…. Начинается что-то вроде маленькой песчаной бури…. Ни лилипутика, ни перекати-поль уже не видно…. Лишь клубящаяся грязно-желтая тьма… и мертвый, окаменевший истукан посреди нее…. Наконец, он с треском рассыпается (Изя во время замыкания заменил настоящий Памятник на похожий на Него (по силуэту) но только как бы склеенный из камней)…. Почти весь песок уносится со сцены бурей (из вентиляторов за кулисами)…. Остается лишь груда камней… и сломанный метроном (скрытый до этого под одним из барханов)…. Всё. Занавес. Вернее – его лохмотья….
А знаете, что случилось потом? Ни за что не догадаетесь! В зале включился свет, зрители немного посидели, отдышались и… ти-хо-неч-ко, по сте-ноч-кам расползлись кто куда!! Молча!! И без е-ди-ной слезинки на белых-белых, перекошенных от ужаса лицах!!…
Нет, всем, конечно же, очень хотелось задушить, или хотя бы насмерть зацеловать этого гадского Изю от восторга и восхищения, а потом разнести весь театр и поджечь город, НО! Вокруг ведь было много интуристов! А глуповцы, по своей скрытности, о-чень не хотели показывать чужакам свою… истинную, Чувствительную Суть! Вот и пришлось им тихо и молча расползаться.
Да и самого прям тут же арестованного Изю Органы вели в тюрьму очень-очень тихо, и держась «…за свои надрывно ноющие души…» (в смысле «прихватывающих» сердец). И Изе даже пришлось делиться с Ними по дороге валидолом и слегка придерживать Их под руки. Ну что бы не упали. Да и суд, наскоро собранный в одном из глухих Соборных подвалов, прошел очень-очень тихо (а собрали его так быстро и тихо для того, что бы Ершовы не успели выкрасть Изю и принять его на своем тоже наскоро собранном Шабаше в «Вепри». Но они, похоже, это все-таки сделали. Правда, чуть позже. И поэтому выкрадали они его уже с каторги).
Ах, что это был за суд (кстати, статью ему «припаяли» самую обычно-бытовую – «За кражу и порчу исторических ценностей в виде памятников, могильных плит и денег»)!… Ах, как мужественно сдерживали свои эмоции белые-белые судьи с прокурорами!… Ах, как крепились Органы и свидетели!… И ах – как некрасиво повел себя Изя! Ведь на обычный наводящий вопрос, мол, почто ты, собака, всё ужасы-то такие ставишь, а, скажем, хотя бы не «Декамероны» - он вдруг… не выдержал, завыл, забился головой о прутья решетки и начал что-то хрипеть о том, что мол, только с Горем чувствует он солидарность, и, что мол, не может воспевать он радости жизни в этом несчастном-несчастном-несчастном мире!… Так что свои девять «пожизненнок» и чин генерал-губернатора от сохи… тьфу ты, то есть – от пера, он получил вполне заслужено, и прям тут же был тихо, молча и незаметно отправлен на каторгу (упакованный для конспирации в мешок из-под картошки, ну чтоб интуристы не догадались).
На этом и закончился последний день моего пребывания в городе Глупове. Ведь я в тот день был (по жребию) не только «дегустатором шашлыков» в Бусурмановке, но и «доставляльщиком всех кого положено на каторгу». Вот и пришлось мне тащить этот хнычущий при каждом ударе о шпалу мешок аж до самого Непреклонска (во время Карнавала поезда (а значит и «Воронки») в восточном направлении практически не ходили), а потом еще и спускать на второй минусовой этаж в предназначенную для него камеру. И вот тут, около этой камеры, я вдруг наткнулся на Шибячиса, и, будучи по своей природе человеком мирным и очень не любящим всякие мордобои, я от «от грех на фиг подальше», юркнул в одно из Фроловых подземелий и пополз по нему обратно в Глупов. Но по дороге я вдруг подумал – а не сходить ли мне домой? Вот так я и ушел из глуповской Страны и с тех пор ни разу в ней еще не был. Что, в общем-то, вполне понятно – ведь я же на износ, без сна, отдыха и вознаграждений – писал свою Летопись! И наконец, кажется, дописал….
И вот окидываю я Ее своим непредвзято-обажательным взором и, честно говоря, немного ужасаюсь. Все скомкано, запутано, незакончено, да еще и перенаполнено всевозможными «глупизмами» (то есть типично глуповскими грамматическими особенностями в виде бесчисленных сносок, отступлений, пояснений, «в-смысл»-ов, скобок (и даже скобок в скобках!) и многоточий… многоточий… многоточий… многоточий). НО! Если взять да и переписать все это нормальным литературным языком, то Летопись-то уже будет не Глуповской, а в лучшем случае – Берендейской. А ведь в этом году это ка-те-го-ри-чес-ки запрещено! Так что оставлю-ка я все как есть.
…Ах, как же я оказывается соскучился по Глупову и по всему что с ним связано! Но, между прочим, не один только я здесь скучаю, ведь время от времени ко мне приходит Телетайп (он же Синематограф, он же Фрол) и приносит коротенькие послания от Старца. А в последние дни он их приносит аж по несколько штук сразу, и они складываются в как бы такие… многосерийные вопли. Ну вот, например, вчерашние:
«…Рыдьем рыдит по Врагу наша Каторга…» «…и опять!…» «…и сно-ва!…» «…и Е-щ-е!…». Скуча-ает старик. Скуча-ает. «…и Гад от тоски в петлю лезет…» «…и без мыла!…» «…без хозяйственного!…» «…без ТРЕХ кусков!…». О! Значит и Пони меня не забыл! А заодно Старец напоминает об обещанном мною гостинце в виде мыла. Интересно, зачем ему столько? «…а Зюзю всвинячили…» «…а Паша вышедши, тебя што-то все ищет…» «…а галереи сгалереили…».
Точно! Изю таки «завеприли»! Насчет Паши я что-то не понял, а третье означает, что наконец-то выполнили мой заказ в виде Художественных Галерей Частного Пользования. Я ведь заказал целых три таких «Эрмитажа» (в смысле – одна красивая рама, а в ней с десяток перекидных и о-чень красивых фотокартин одного автора или хотя бы на одну тему. Хочешь – меняй эти картины каждый день, а хочешь – прикупи дополнительные рамы и обвесь ими (уже с картинами) всю свою квартиру навроде Эрмитажа). Первый - по мотивам Рериха (меня на него «подсадил» Назарка); второй - фотографии различных космических объектов (ну там черные дыры, взрывы, созвездия и прочие, наворованные у НАСА, через Глуптернет, красивости); а третий – «Иллюстрированная История Древнего Мира». Кстати, забыл сказать – глуповцы изучали историю не в виде хобби, а в виде обязательной прикладной Науки, при помощи которой можно было… заглядывать в Будущее! Ведь оказывается, практически любой твой сегодняшний поступок (или его отсутствие) уже когда-то кто-то где-то совершил (или наоборот) и это уже к чему-то привело, а значит и результат этого уже известен! Так что для того, что бы узнать, что с тобой, или твоей страной, будет завтра – надо просто узнать, что со всем этим было вчера! Ведь, как любил говаривать Абрашка: - Мисмиля аля а-р-а-х-и-м… - то есть – «Нет ничего нового под солнцем. Д-а-ж-е м-е-н-я…». Ну что еще можно рассказать напоследок? Да в принципе – много чего. Например, однажды я поймал на Карасиных Прудах карася весом в… че-ты-ре-ста грамм (а все остальные ловили там лишь стограммовых недомерков)!! Но! Мне никто не поверил! Ведь я же не смог его предъявить по причине того, что я его… подарил Афанасию, который тогда, сильно за что-то обидевшись на Старца убежал из города и умирал от голода в его окрестностях, ведь он же тогда был совсем маленьким и на лосей еще не охотился.… О-о! А ка-ка-я дуэль состоялась на одном Безымянном Лесном Болотце!! Хотя… строго говоря… это была не совсем дуэль, ведь меня там просто подкараулила, и пристрелила парочка ненормальных охотников. На медведя. На ди-ко-го. Ну, правда, не совсем «пристрелила», ведь пуля просто скользнула по моему бронежилету, набив на мне синяк размером с меня….
А ка-ки-е у глуповцев были дачи!! Да даже и не дачи, а… Памятники Человеческому Гению! Ведь однажды глуповцы вдруг подумали: - А че это мы тут сидим и лишь издали наслаждаемся Далекой и Чужой Красотой?! А ну давай нам эту Красоту в нашу жизнь, причем сразу в-с-ю! – и… посносили к чертовой матери свои старенькие однотипные дачки, а на их месте поотгрохивали целые архитектурно-ландшафтные комплексы «по интересам», которые от прежних домков, имевших лишь номера, стали называться именами тех Чудес Света, которые они «…слегка уменьшено, но много краше…» повторяли! Таковы, например, и Фатимкин «Тадж-Махал», и Федькины «Кижи» (правда, больше похожие на дворец царя Алексея), и Олин «Город Предков» (это такие полуподземные полу-лабиринты с небольшими пиктскими башнями в центре, и все это, разумеется, из дикого камня!), и целый комплекс огромных деревянных «Пирамид» (с деревянными же Тыгдымскими Сфинксами у входов), и «Храм Святого Гауди» (это такой святой всех Глуповских строителей и архитекторов), и «Старая Рига», и «Мрачный Замок Иф», и «Чичен-Ица», и «Дулевка», и… словом – там было ВСЁ, да еще и вперемешку с грядками… лесками… польками… болотцами….
А к-а-к же я смог забыть о Вело-Буме?! Ведь в последнее время все глуповцы прямо-таки помешались на велосипедах! Причем не только на обычных, но и на… всяких других, вплоть до грузовых (для дач) и веломобилеобразных (для дальних странствий)! И, по слухам, из-за этого самого бума Ершовы вроде бы даже начали разработку секретного проекта «Паутина», суть которого сводилась к тому, что бы «…опутать всю Страну сетью полых, прозрачных и… ПРЯМЫХ (выделено мною) пластиковых труб на столбах-подставках, которые бы разбегались от центра (т.е. – от города) по всей Стране, и чтобы по ним можно было бы сразу попасть туда, куда тебе надо, а потом даже и обратно…»! А диаметр этих «труб» должен был быть таким, чтобы в них свободно разъезжались два грузовых трехколесника.
Кстати, а ведь прямо перед «Паутиной» Ершовы вроде бы разрабатывали проект «Шапито» - то есть хотели смастерить некое передвижное подобие города Глупова, со всеми его «изюминками» и аттракционами, и разъезжать с Ним по всему миру рекламируя свою «…осОбливость…». Но этот проект почему-то «заглох».
Да-а, о скольком же я недорассказал. А о скольком даже не обмолвился!… Ну ничего – вернусь из Глупова, и сразу же «закрашу» все эти «пробелы». А заодно и издам пару брошюр приложений, ведь у меня накопился целый снарядный ящик всяких глуповских бумаг! Тут и игры, и открытки, и апокрифы (причем не только такие общеизвестные как «Сказка Странствий», но и только-только найденные, например - «Последнее послание апостола Андрея (последнему разумному жителю Вавилонии)», «Проклятие хана Мао-С-Квы», «Хождение за три моря» (это что-то вроде «Пополь-Вуха», но только про Тополиного Пыха (это такой полу медведь - полу наркоман) и про его странствия по свету в поисках ихнего (полу медвежьего - полу наркоманского) священного дерева Секвойи. Ах, какие строки там встречались! Ну, например: - …Покраснелъ медведь, влезъ на дерево, и да-вай ево лома-ти да корё-жи-ти…)), и, найденное буквально на прошлой неделе «Священное Писание Берендеев» (ну там «…Въ начале быша мавпа/ и быша та мавпа на явори/ и быша у ней в соседяхъ/ некий приблудный бох…»))…. А еще марки, газеты, песенники, Ершовские тексты-сценарии для мультипликационных скоморошин, и даже кое-какая Непреклонская макулатура (у меня, например, есть даже моя похоронка с официальными Непреклонскими печатями! Это когда я был (по игре) малолетним родственником одного ма-тё-ро-го Каина. Того самого, который основал знаменитейшую секту Непреклонских Иноков, да еще и вывел Ее основные принципы: полнейший отказ от любых «кручений» и «карьер», так как, де - «Невозможно вскарабкаться вверх по лестнице летящей в пропасть»; и столь же полнейший отказ от любых вещевых излишеств (вплоть до «само охраняемых камер», то есть -… квартир! И поэтому-то Иноки и пытались все время убежать в леса, что бы жить там - в землянках; натуральным хозяйством; и не «по Маскве» (в смысле понятий и инстинктов), а по каким-то «Естественным Законам Человеческого Обще-Жития»), так как, де - «Чем меньше ты имеешь – тем меньше у тебя отнимут», и – «Лишняя вещь – лишняя цепь, приковывающая тебя ко в-с-е-м Преступления твоего Режима». Так вот, в Непреклонске было принято обвинять и «зачищать» не только самих Каинов (этого, кстати, обвинили в подготовке убийства какой-то тогдашней простипутки (это современное название всех Непреклонских Троцких и играющих их роль актеров) и даже нашли у него соответствующие инструкции, написанные молоком между строк его членского билета из «Аль-Каиды»), но и членов их семей, чтобы дополнительно помучить их перед смертью осознанием того, какие Чудовищные Беды они принесли своим собственным (и, как правило, совершенно «ни-при-чёмным») родственникам. А так как мне (по игре) не было еще двенадцати разрешенных для прилюдной «зачистки» лет, то меня просто подкараулили в подъезде случайные хулиганы-наркоманы с моим последующим пропаданием без вести, в чем меня (после игры) и уведомили на официальном Случайно Управленческом бланке).… О-о! Фролуха пригрустил! Ну все, мне пора.
Так, проверим мой «тревожный» вещмешок: фляжечка -… здесь; документы -… здесь; кассета -… здесь (один близкий Орган попросил меня принести кое-какое опальное и сверхзапрещенное в Глупове видео, ну там «Ёжик в тумане», «Сказка Сказок», «Прошлогодний снег» и прочие «трагедиизмы», от которых все правоверные глуповцы аж в петлю с тоски лезут); мыло -… здесь; веревка -… ну веревку и там, наверное, выдадут. Всё. Можно трогать…. ЭЙ!! Э-Й!!! У-БЕ-РИ СВОЮ Г-ГРЯЗНУЮ ЛА-ПУ!! «Трогать» – в пе-ре-нос-ном смысле! Это я насчет фляжечки.
Ну что, разукрасим путь-дорожку песенкой, Синематограф ты мой Телетайпированный? А ну-ка нашу, походную, «Скудельниковскую», запе-вай:
- И мы бУдем болтаться в петлях целыми гроздьями трупов, на столбах… вдоль железной… дороги… и во-рон… склю-ёт нам… г-л-а-з-а…
- «Скудельница» (или просто «СЪ»): в переводе с древнеглуповского – общая могила. Название самой модной (из современных) рок-панк-групп города Глупова. Специализируется на тамошнем фольклоре, ПРОДОЛЖЕНИЕ у которого, как правило, СЛЕДУЕТ. Всё. Амба. То есть – АМИНЬ.
г-л-а-з-а…
(это как бы эхо, уже из Подземного Хода) |
[1][1] - на всех Глуповских зеков надевали (в виде формы одежды) здоровые собачьи ошейники, с хорошо видимой «собакой» (т.е. – «@») спереди. Ну чтоб охрана не забывала с кем же она имеет дело, и как именно она должна с ними обращаться.
[2][2] - только что вспомнил – насчет ханств и армий. Непреклонская Армия (в смысле Штаба) находилась ближе к Администрации (чем Логово) не потому, что она была действительно… Ближе к Ней, совсем наоборот – Логово было Ближе. И даже не просто Ближе, а было как бы… Ее частью, просто выделенной из Нее в виде блокпоста в глубь оккупированной Ею территории. Ну чтоб как бы со стороны присматривать сразу за всем Непреклонском. В том числе и за Армией, в смысле «Маленьких» (по званию) офицеров («Большие», то есть генералы, были тоже частью Администрации и тоже присматривали за «Маленькими», просто как бы изнутри, в смысле Штаба). И эту «Маленькую» Армию все Большие Непреклонские Верхи презирали (и даже называли ее между собой «чушками») и… побаивались. Презирали - за то, что Маленьким офицерам приходилось не только большую часть жизни прозябать в казармах и окопах, но еще иногда и погибать (причем са-мы-ми страшными смертями) и все это лишь для того, что бы «заиметь» хотя бы сотую часть тех благ, в которых все Большие Верхи и так «купались». А побаивались – потому что… не понимали, почему же Маленькие офицеры, имеющие о-р-у-ж-и-е (а без него они категорически отказывались погибать) ничего не предпринимают против тех, кто их гробит и «заигрывает» везде, где только (и как только) можно, то есть – против Больших Верхов! Да еще и кричат Им… «УРА»! Во время своего… погибания!… Вот отсюда-то непонимание, подозрительность и, что вполне естественно - боязнь. Хотя… зря Они их боялись. Ведь Маленькие офицеры были, как и солдаты – Трущобниками, то есть людьми уже изначально забитыми и годными лишь на прозябание и сгибание. И все, на что они могли «не по Уставу» отважиться, так это ронять скупую мужскую слезу и петь жалистные песни про свою нелегкую жизнь и непонятно за что (и где) погибших товарищей. И все. На этом их гражданское мужество и заканчивалось. И возможно, именно из-за этих Маленько-офицерских … «особенностей», некоторые глуповские лингвисты (из Ершовых) и расшифровывали само слово «вова» (в смысле «древней, просто очень забытой» аббревиатуры) и как «доблестный масковский офицер» и как «паз-зорная паханская шлюха» - в зависимости от контекста. А иногда и совмещали обе эти расшифровки в одну «паз-зорную масковскую подтирку». Всё.
