|
Легенда для взрослых Размышления о потаённом живом Майя Быкова
Глава 4: В краях неведомых, в лесах нехоженых
Когда выйдет приказ, мы двинем туда не ваши паршивые бульдозеры и вездеходы, а кое-что настоящее, и за два месяца превратим там все в... э-э... бетонированную площадку, сухую и ровную. А. Стругацкий, Б. Стругацкий
Прекрасным собеседником оказался колхозник Михаил Егорович Рочев, он же и охотник. Впервые о необычном двуногом звере он услышал в 1953 году: факт встречи произошел около поселка Ярыга с одним из местных жителей. Не менее его взволновала и история, приключившаяся в селе Помозгино, кстати, она была освещена в местной печати. «Вот с тех самых пор,— рассказывал Михаил Егорович,— когда понял, что это не сказка, сам мечтаю встретить зверя. Я всего-навсего человек и, безусловно, испугаюсь. Но уже не представляю себе жизни без встречи с ним. Как можно ходить рядом и не видеть!» Очевидно, эта простая мысль чаще всего и побуждает к поиску, и не только заинтригованного старожила.
Жить рядом — и не встретить? Мы сплавлялись все дальше и дальше...
Пора раскрыть, кто скрывается за местоимением «мы». Мы — Александр и Олег Фесенко, Ирина Немеш, Галина и Анатолий Нестеровы, Валерий Торлопов, я и еще несколько профессионалов — репортер, операторы, звукооператор (все в надежде на встречу, которой так и не произошло в этот год в этом месте). Мы из Москвы, Черкасс, Оренбурга, Горького, Ухты.
Так вот, впереди нас ожидал, пожалуй, самый существенный рассказ об очевидном и невероятном — Николая Канева. Они с приятелем Олегом отправились в январе 1980 года на охоту — на лыжах. Дело обычное. У дальнего переката М. они остановились в знакомой избушке: попить чаю, отдохнуть. Когда услышали шаги со стороны реки, решили, что кто-то из охотников ищет привал. Николай рассказывал, что успел подумать: «Еще чайку попьем...» И направился к двери, чтобы открыть пришедшему. Толкнул дверь, но она не открылась сразу.
Дело в том, что каждый тянул ее в свою сторону. Что это за гость, который не совсем хорошо представляет себе, как дверь открывается? Или поземку успело нанести под дверь?.. Николай вдруг оказался лицом к лицу с человеком, покрытым с ног до головы светлой шерстью, ростом под два метра. «Шерсть длинная, сантиметров пятнадцать,— рассказывал Николай.— На лице короче. Глаза узкие, нос очень курносый, ноздри видны. Звуки он никакие не издавал, молча смотрел на меня». Рассматривали друг друга недолго. Николай с силой потянул дверь и отпрянул к задней стенке избушки, где почти без чувств пребывал Олег. Дверь плотно захлопнулась. Еще раз открывать ее пришелец не стал.
Когда товарищи пришли в себя, Олег от неловкости за пережитый страх схватил ружье и стал кричать: «Открой дверь, я его убью!..» «Открывай сам, если такой храбрый»,— помнится, отвечал Николай. И только тут заметил, что деревянная ручка от двери до сих пор зажата в его кулаке. Пальцы пришлось разгибать по одному. Потом, направив ружья на дверь, они в страшном напряжении так и сидели, пока не уснули, очевидно, уже глубокой ночью. Утром, едва открыв глаза, сразу вышли в лес, засыпанный новым снегом. Следов никаких, и приятели заспешили домой.
Надо отдать парням должное — уходя, они оставили записку, мол, знайте, люди добрые, что такого-то дня избушку посетил неведомый зверь, похожий на человека...
Почти по всем рекам этого края бытуют рассказы о нашем герое. Причем есть совсем недавние.
Есть и сведения о двуногих, проживающих на болотах, казалось бы, в местах крайне неудобных. Как рассказы, так и местность, мы оценили со своей точки зрения положительно: пока наличествует все необходимое для обитания реликтового гоминоида. Вот уже и наступил новый сезон моей работы. Мои интересы переместились в Заполярье, где нашим коллективом (В. Роговым, М. Гавриловым, Л. Ершовым и мной) обнаружен резерват искомых животных. А мысленно я все возвращаюсь на скромную и прекрасную Кедву. Жадно ловлю в печати фразы, чаще всего казенные, скупо выраженные, но точно обозначающие все то, что мною воспринято и пережито на уровне эмоций. Например: «Освоение огромных территорий Севера не может быть отраслевой ведомственной задачей какого-нибудь министерства и даже нескольких — это, безусловно, общегосударственная проблема». Или: «В настоящее время получение максимальной выгоды при минимуме затрат должно сочетаться с расходами на сохранение экологического равновесия...» А вот теплее сказано: «Мы до сих пор безмятежно купаемся в лесном сырье. Наше сознание развращено хвастливой уверенностью, что наша страна сказочно богата «лесным золотом», что у нас половина мировых запасов самого ценного хвойного леса...» Это как раз о Коми АССР. Причем сказано человеком, от которого постарались избавиться самым безнравственным способом, который только можно придумать, лишь за ПОНИМАНИЕ серьезности экологической катастрофы,— Владиславом Лариным, бывшим заведующим лабораторией лесоведения научного республиканского центра Коми АССР. Не знаю, я всего один раз слышала выступление на эту тему представителя высшего эшелона местной власти, а именно первого секретаря Коми обкома КПСС, и очень поверила ему. Как широко и глубоко мы осведомлены о положении .дел с тропическими лесами. Уже с детства почти все можем рассуждать об уничтожении там легких планеты. А что такое леса нашего Севера?
На северных территориях западного полушария лесами ежегодно вырабатывается почти полтора миллиарда тонн кислорода. Столько же и на территории восточного. Это те же, что и там, «зеленые легкие», но о роли которых до сегодняшнего дня скромно умалчивается, чтобы никто не посмел так же вольно рассуждать о них, как в первом случае. Конечно, менее экзотичны растения Севера, но функции свои они выполняли еще до недавнего времени вполне профессионально и добросовестно.
Как успокаиваем мы свое сознание только пониманием того, что природа Севера очень уязвима и легко разрушается. Такого рода фразы воистину застряли в зубах. Неужели этим пониманием исчерпывается представление об интеллекте?
А ведь в описываемых нами условиях ежегодный прирост фитомассы и ее общие запасы, по мнению знатоков, в пять-—пятнадцать раз меньше, нежели южнее. То же относится и к почвенной микрофлоре и микрофауне. На Севере проходят границы распространения многих растений, а также позвоночных и беспозвоночных животных. Здесь такие экстремально-пороговые условия, где любое воздействие разрушает экосистему — из учебника в учебник кочует это предложение, но ума не прибавляет.
Из-за того, что леса беспардонно «дорубливают» по Черной Кедве и вырублены по притокам Белой Кедвы, реки обмелели. Небольшое повышение летних температур в 1987 году по сравнению со средней многолетней привело к тому, что хариус не выдержал такой термальной перегрузки. Он всплывал кверху брюхом. Ведь общеизвестно, что у большинства видов рыб температурный оптимум приближен к максимуму. Даже незначительное превышение температуры по сравнению с оптимумом чаще всего приводит организмы к гибели.
Ну а знаком ли кто-либо с более сказочным сюжетом, чем обещания лесовосстановительных мероприятий? Это понятие перешло в область фольклора и значительно устойчивее, чем предположение о существовании животного, которое избегает встречи с человеком уже не одно тысячелетие, прячась за литературными образами лешего, домового и прочих персонажей. Заметьте, речь идет о малонаселенной местности, где не дымят трубы, нет никаких выбросов гигантских индустриальных монстров. Просто есть река, лес, редкие сенокосы.
Мы все и все знаем о растительном и животном мире нашей страны, о Севере в частности, даже об экологическом состоянии планеты в целом, далеко не всем приятны, казалось бы, научно-фантастические идеи о возможностях в случае летального исхода с планетой Земля поискать убежища на других планетах. Но тогда почему мы не пользуемся уже накопленными представлениями, знаниями, целесообразностями? Чего мы ждем?
Традиционно еще совсем недавно на подобном вопросе могла бы закончиться любая статья с уклоном в экологию. Сегодня понимание проблемы от Амазонки до Кедвы сводится, по-моему, к вопросам народовластия. Народовластие — единственное, что можно противопоставить безумию самоуничтожения, или, если вспомнить Станислава Лема, всей ..сумме технологий. Надо покончить с эрой отстрела защитников зеленого движения. Пять раз стреляли в бразильского Ганди Франсиско Мендесу.
Это преступление против экологии, как его оценили единомышленники, завершилось гибелью Мендесы 22 декабря 1988 года. Так то у индейцев! А разве пепел Клааса не стучит в мое сердце? Наш спутник Валерий Торлопов не один раз оказывался под прицельным огнем браконьеров. Уже и к дереву привязывали, чтобы попасть наверняка. (Ведь даже браконьер перевелся профессиональный — только что и оставляет на природе подранков!) Торлопов — коми по национальности, воспринявший от предков представление о целесообразяостях в природе. Он преподаватель вуза, один из энтузиастов природоохранного дела в Ухте. Этот интеллектуальный, высокообразованный человек не дрогнул и продолжает свое дело на земле предков.
Не слишком ли высока цена такой работы? Как мы любим уже погибших на их нелегком пути — первопроходцев, поэтов, природоохранителей! А как же с живыми? Нам дан все же один шанс изменить сложившуюся ситуацию— выборы лучших людей, истинных патриотов, неравнодушных в местные Советы. Это единственная сила, способная реально преодолеть браконьерство и государственного масштаба,— браконьерство чиновников и ведомств, которым пока вопреки воле народа удалось .подменить жизнь планом.
|
