«ТАЙНЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА»

Глава VI ШАГ ЗА ГОРИЗОНТ

Сверяя жизнь по солнечным часам

Что греха таить, многие люди к выражению «творче­ские планы» относятся с нескрываемой иронией. Это, дескать, несовместимые понятия, вдохновение приходит неожиданно, его вспышки нельзя предвидеть.

Вряд ли с этим мнением можно безоговорочно согла­ситься. Конечно, заявить: в третьем квартале меня уж не­пременно осенит — отважится только графоман. Но в творчестве выдающихся людей прослеживаются любо­пытные закономерности. Например, советский философ П. Золин обратил внимание, что в нашем веке больше всего произведений искусства и научных открытий появи­лось в 1957 году, когда был зафиксирован вековой макси­мум солнечной активности. Случайно ли это? Анализируя статистические данные, ученый убедился: творческие взлеты обычно приходятся на второй год после солнечных вспышек.

Такая взаимосвязь прослеживается и  на более крупных отрезках времени. Советский науковед Г. Идлис, сопоста­вив даты появления работ Гюйгенса, Ньютона, Лейбница, Ломоносова, Галилея, Эйлера, Кулона, Фарадея, Максвелла и других ученых, установил, что выдающиеся открытия происходят в среднем через 11,1 года. Но ведь это точно совпадает со средним периодом солнечной ак­тивности!

И люди искусства работают по солнечным часам. На­пример, у многих из  них творческий подъем приходился на 1830 год. Пушкин переживал свою «Болдинскую осень», Лермонтов, Кюхельбекер, Одоевский, Тютчев, Кольцов блистали в ту пору фейерверком талантливых стихотво­рений, баллад, поэм. Берлиоз, Шопен, Россини, Мендель­сон создали знаменитые концерты и симфонии. А 1830 год соответствовал периоду интенсивной солнечной актив­ности.

Дальше — больше, анализ статистического материала показывает, что для творческих задатков человека далеко небезразличен... год его рождения. Это подметила еще Софья Ковалевская. В одной из своих работ она писала:

«Явление весьма любопытное и уже несколько раз подмеченное: есть годы урожайные и неурожайные для рождения великих людей, совсем как для сбора хлебов...

Годы, непосредственно предшествовавшие или следовав­шие за 1825-м, производят впечатление наиболее благо­приятных для рождения гениальных писателей. Тургенев, Достоевский, Толстой, Некрасов, Гончаров, Салтыков (Щедрин) родились в эту эпоху».

Эту мысль подтвердили ленинградские ученые Е. Мак- 1 симов и В. Завдич. Выбрав из энциклопедии (ведь в нее | попадают* только незаурядные люди) годы рождения тех, кто жил и творил в последние четыре века, они составили частотный ряд и подвергли его статистической обработ­ке. Оказалось, что появление на свет будущих деятелей науки, политики, искусства распределяется по годам очень неравномерно, но и здесь есть некая периодичность. На графике рождения выдающихся личностей за 400 лет было 18 пиков, а средний интервал между всплесками со­ставил 22,7 года. Это соответствует известному циклу сол­нечной активности — изменению магнитной полярности пятен. Возможно, просто совпадение? Манипуляции с цифрами могут далеко завести, если не знать истинных причин явления.

...Еще основатель гелиобиологии А. Чижевский уста­новил, что во время вспышек на Солнце резко возрастает количество инфарктов и других сердечно-сосудистых за­болеваний. Выяснилось, что с солнечной активностью связаны эпидемии, нашествия саранчи, недороды и другие бедствия — вплоть до землетрясений. Некоторые ученые встретили эти сообщения в штыки, а их авторов обвиняли в мистицизме. Но тщательно поставленные наблюдения развеяли сомнения: Солнце действительно активно вме­шивается в процессы биосферы.

Каковы же механизмы солнечного влияния? Как мо­жет Гелиос покровительствовать искусствам и наукам? Не слишком ли это фантастичное допущение?

Однажды на конференции в Институте земного магне­тизма, ионосферы и распространения радиоволн АН СССР советский гелиофизик А. Шемьи-Заде сообщил об открытом им явлении: когда возрастает активность Солн­ца, в атмосфере увеличивается концентрация радона. Этот, казалось бы, частный факт стал первым звеном в логической цепочке гипотезы.

Миллионы лет жизнь на Земле развивается на фоне естественной радиоактивности, причем львиную долю об­щей дозы облучения человек получает от радона (радио­активного газа из семейства урана) и продуктов распада урана — изотопов полония, висмута, свинца.

Радон поступает в атмосферу из почвы и горных по­род, из строительных материалов,— а их пропускная спо­собность может резко меняться. Например, атмосферные осадки и талые воды закупоривают почвенные капилля­ры, препятствуя выходу газа. Радиоактивность воздуха снижает и ветер.

Но колебания концентрации радона нельзя объяснить только атмосферными явлениями. А. Шемьи-Заде наблю­дал резкие скачки радиоактивности при полном отсут­ствии осадков, практически неизменном давлении и по­стоянной скорости ветра. Они были зарегистрированы даже в неподвижном, затхлом воздухе старого вольфра­мового рудника. Три дня подряд радиоактивность могла оставаться в нем неизменной, а на четвертые сутки неожи­данно увеличиться в несколько раз. В чем тут при­чина?

Однажды ученый рассматривал рулон миллиметров­ки, на которой был вычерчен график изменения естест­венной радиоактивности за три года. И вдруг заметил яв­ную периодичность этих колебаний. Даже грубо, на глаз, можно было определить, что средний промежуток между подъемами и спадами составляет 27 дней. Статистическая обработка подтвердила эту периодичность. Но ведь 27 дней — классический цикл солнечной активности, соответствующий времени оборота нашей звезды вокруг своей оси!

Сопоставляя графики, ученый обнаружил — многие всплески радиоактивности приземного воздуха наблюда­лись через два дня после солнечных вспышек. Еще чаще они совпадали с геомагнитными бурями, возникающими при столкновении солнечной плазмы, выброшенной во время вспышек, с магнитосферой Земли. Например, в Ташкенте за три года было зарегистрировано 56 магнит­ных бурь, и в 44 случаях в этот же день произошел всплеск естественной радиоактивности.

— Объяснение обнаруженного эффекта в прямом смысле слова лежало на поверхности,— говорит Айдын Эшрофович,— Большинство горных пород содержит ферромагнитные материалы, которые в переменном маг­нитном поле подвергаются сжатию и растяжению. И даже незначительные деформации могут вызвать столь обиль­ное выделение радона, что его концентрация в воздухе увеличится во много раз.

Словом, во время геомагнитных возмущений радон как бы «выжимается» из камня. Недавно это эксперимен­тально подтвердили английские ученые — они сильно сжали кусок гранита, и выделение радиоактивного газа резко увеличилось.

Возникает вопрос: а не вредны ли колебания его кон­центрации для здоровья? Нет, утверждают ученые, дозы естественного облучения гораздо ниже тех, которые мо­гут повредить ткани организма или вызвать в них патоло­гические процессы: за миллионы лет эволюции люди при­способились к слабому облучению, которое сопровож­дает их всю жизнь.

Оставалось непонятным одно: как радон может по­влиять на творчество? Но вот немецкий ученый В. Фрей обнаруживает, что в предрассветные часы, когда кон­центрация этого газа и продуктов его распада в воздухе увеличивается, у людей уменьшается минутный объем крови, перекачиваемой сердцем. Такая же реакция насту­пает, когда человек оказывается в местности с повышен­ным содержанием этих элементов. Но уже через полтора-два часа организм адаптируется к перемене.

Видимо, большие концентрации радона действуют по­добно синдрому стресса — организм получает мощную встряску, активизирует защитные механизмы, использует резервные возможности. Радиоактивный газ оказывает тонизирующее действие на нервную систему и весь орга­низм человека, повышает работоспособность, вселяет бодрость. Не потому ли умственная активность возрас­тает в утренние и вечерние часы, когда содержание ра­дона в воздухе максимально? И если «пики» вдохновения следуют за солнечными вспышками и магнитными буря­ми, повышающими концентрацию радиоактивного газа, не он ли и стимулирует творчество? Наконец, как соотно­сятся космические ритмы с индивидуальными, которые у всех людей разные?

Чтобы ответить на эти и многие другие вопросы, еще нужны серьезные научные исследования. Но уже сейчас можно сказать определенно, что исследователи подби­рают ключи к научному объяснению закономерностей, которые еще недавно казались загадочными.