Отважные мореходы и путешественники отправлялись на поиски  этого загадочного кусочка  суши. Но возвращались ни      с чем. Или не возвращались вовсе.  Перед вами — история одного из таких путешествий.

Одним из самых таинственных миражей, когда-либо возникавших на пути человека, была «Земля Санникова», описанная в знаменитом романе Владимира Обручева. Земля, которую видели многие, но куда нога человека так и не ступила.

Их было четверо, оторванных от мира на обледеневшем клочке суши посреди северного океана. И был пятый, который спешил на помощь, пробираясь на утлом вельботе сквозь крошево льдов. Спешил, но не успел.

Эдуард Толль, Фридрих Зееберг, Николай Протодьяконов, Василий Горохов.

 Имена этих четверых золотом вписаны в книгу исследователей Арктики. О них сочиняют романы и снимают фильмы. Имя пятого, Александра Колчака, адмирала Российского флота, героя первой мировой войны, члена-корреспондента Академии наук, полярного исследователя и ученого, в Союзе до сих пор аккуратно вымарывается из лоций и морских карт, а его книги, по которым училось целое поколение полярников, находятся под запретом.

... В первый час пополудни 23 июня 1900 года яхта «Заря» отдала швартовы и покинула Петербургский порт. Позади остались советы и напутственные речи друзей, балы и приемы, прощальные хлопки салюта. Сам государь император Николай II почтил визитом маленькую яхту.

Молодой флотский офицер, гидрограф Александр Колчак, тщетно пытался сохранить на своем лице надменность английского джентльмена. Попасть в Первую русскую арктическую экспедицию! Ему все-таки здорово повезло! Слава Богу, ее руководитель барон Толль подбирал себе людей не по послужному списку, а по способностям, умению и энтузиазму.

Перечень исследователей полярных островов пестрит нерусскими фамилиями: Геденштром, Бунге, Анжу, Миддендорф. . . Не составил исключения и начальник Первой арктической — Эдуард Толль. Потомок обрусевших эстляндских баронов, он имел за плечами опыт двух экспедиций на Новосибирские острова, вместе со своим другом адмиралом Макаровым участвовал в рейсе ледокола «Ермак» в Карском море.

Далеко не у каждого в жизни есть та минута, которой будет посвящена вся дальнейшая судьба человека. У барона Толля такая минута была. Во время своей первой экспедиции он вместе с проводником-эвенком Джергели с острова Котельный увидел на северо-западе контуры четырех столовых гор. Горизонт был совершенно чист, ошибиться было невозможно. Тем более, что загадочную землю на том же месте до него видели Санников и Геденштром. Картина была настолько четкой, что Толль не только рассчитал расстояние до гор — около 150 верст или полтора градуса по широте, — но и определил, что сложены они базальтовыми породами, как и острова Франца-Иосифа.

С тех пор вся оставшаяся жизнь полярного исследователя была посвящена одной цели: «Раз ступить на эту землю и умереть».

Яхта «Заря», бывшая китобойная шхуна «Гаральд Гарфагер», была куплена в Норвегии специально для нужд арктической экспедиции по рекомендации полярного исследователя Фритьофа Нансена. А переоборудовал ее для плавания во льдах знаменитый строитель «Фрама» Колин Арчер. Надо было спешить. Узнав о планах Петербургской Академии наук, новой землей заинтересовались американцы, а канадский исследователь Бернье заявил, что во время следующей ледовой экспедиции «Земля Санникова» будет его опорной базой. Тем не менее Толль нашел время и послал молодого гидрографа Колчака в Норвегию — поработать с последними новинками западной техники, которыми в изобилии была оснащена яхта. Двадцатипятилетний лейтенант к этому времени уже четыре года плавал на Тихом океане, специально занимался океанографией и гидрологией.

«Наш гидрограф Колчак — прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции. . . » — позднее напишет в своем дневнике барон Толль.

Отстояв первую зиму у берегов Таймыра, «Заря» более чем через год после старта, в начале сентября 1901 года оказалась в районе предполагаемой земли. «Начальником была обещана премия тому, кто первым увидит «Землю Санникова», — рассказывал потом боцман «Зари» Никифор Бегичев. — Увы, сколько ни смотрели в трубы, земли не видели. На другой день ударил сильный шторм, такой сильный, что ходу мы не могли дать и легли в дрейф».

Льдины поднимало волной выше судна, и матросы на всякий случай приготовили провизию и шлюпки. Опасность усугублял густой туман, но, как ни странно, это придало новую надежду руководителю экспедиции. «Теперь совершенно ясно, что можно было десять раз пройти мимо «Земли Санникова», не заметив ее», — сказал Толль команде, когда яхта покинула пояс льдов.

В лагуне Нерпалах, у западного берега острова Котельный, судно встало на вторую зимовку. Затертая льдами «Заря» начала работать как геофизическая и метеорологическая станция. Толль отправлял людей в короткие научные экспедиции. В начале мая вместе с матросом Стрижевым ушел в глубь острова Колчак. «Вы должны будете по реке Ба-лыхтах дойти до морского берега и исследовать Землю Бунге», — поручил ему начальник экспедиции. После отъезда Колчака на судне остался только один офицер — лейтенант Матисен. Именно ему доверил Толль свой рискованный план. На северо-востоке от Котельного лежит небольшой гористый остров Беннетта. Толль со своим напарником астрономом Ф.Зеебергом и двумя каюрами Н. Протодьяконовым и В. Гороховым на нартах и легких байдарах должны были пересечь Котельный, перебраться по льду на Новую Сибирь и уже с нее отправиться на остров Беннетта.

—        Мне нужен только один ясный    день,    —    объяснял    Толь офицеру, — чтобы с вершин Беннетта   осмотреть   северный   горизонт и увидеть  «Землю Санникова».

—        Как   начальник   экспедиции вы не имеете права оставлять судно   и   подчиненных,   —   убеждал его лейтенант.

—        Вспомните,   Федор   Андреевич, основную цель нашей экспедиции. Это не сбор геологических образцов   и   не   охота   на   белых медведей. Мы можем рассуждать сколь вам угодно, но своего решения я не изменю. Для меня путь домой лежит только через гавань Беннетта.

Покидая зимовку, Толль передал Матисену запечатанный пакет с инструкциями. «Предел времени, когда вы можете отказаться   от   дальнейших   стараний снять меня с острова Беннетта, определяется тем моментом, когда на «Заре» будет израсходован весь запас топлива до 15 тонн угля. Если поиски наших следов приведут к отрицательным результатам, сразу возвращайтесь в бухту Тикси. . . Твердо верю в счастливое и благополучное окончание экспедиции. Э.Толль».

После отъезда партии Толля жизнь на судне пошла своим чередом. Вернулся с Земли Бунге Колчак. «Иногда мы с гидрографом подолгу засиживались вечером, клубы дыма наполняли кают-кампанию, и дыма не очень ароматного. Табак мы курили третий сорт, запас которого был неистощим, а папиросную бумагу употребляли, какую могли найти», — писал потом врач экспедиции, бывший политический ссыльный Катин-Ярцев.

Колчак трезво оценил поступок своего начальника: «Шансов было очень мало, но барон Толль был человеком, верившим в свою звезду, в то, что ему все сойдет, и пошел на это предприятие».

В августе «Заря» сделала первую неудачную попытку вырваться из ледового плена. Сильным ветром в лагуну нагнало лед, и яхта повредила корпус. Но 21 августа «Заря» снова вышла в море. Обогнуть Котельный с севера не удалось. Там стоял непроходимый лед. Матисен принял единственно верное решение. Яхта обошла остров с юга и ... застряла в торосах. Когда в бункерах осталось восемь тонн угля, капитан приказал развернуть судно.

В начале сентября «Заря» бросила якорь в бухте Тикси. Профессор В.Визе позже говорил, что приказ Матисена стоил жизни Толлю и его спутникам. Однако, по логике вещей, другого выхода у молодого капитана «Зари» не было. В Петербург полярная экспедиция прибыла без своего руководителя.

Карта похода к острову Беннета

1. Санный маршрут

2. Плавание на вельботе

3. Пеший маршрут

Судьбе барона Толля было посвящено специальное заседание Академии наук. Председатель Академии, Великий князь Константин Романов отклонил предложение Макарова пробиваться к острову Беннетта на «Ермаке». Решено было снова отправить на поиски «Зарю».

— Как командир корабля, — заявил на заседании Матисен, — я не могу противиться приказу. Однако предупреждаю, в трюмах «Зари» течь, корпус требует капитального ремонта. В таких условиях отправлять яхту во льды — значит заранее обречь спасателей на неудачу, если не гибель.

Выход из безнадежного положения нашел гидрограф экспедиции. «Я предлагаю, — сказал Колчак, — снять с «Зари» китобойный вельбот, затем по льду доставить на Котельный, оттуда на веслах идти до Беннетта через открытую воду. Я понимаю, что это предложение такого же порядка, что и авантюра барона Толля, но другого выхода, по моему убеждению, нет».

Плыть с Колчаком согласились боцман Бегичев и матрос Железников. Старый проводник Толля Джергели нашел четверых каюров, помог купить полторы сотни ездовых собак. В середине апреля 1903 года спасательная экспедиция прибыла в Тикси и сняла вельбот с «Зари».

Через месяц 36-пудовую шлюпку на двух нартах, прорубаясь через торосы, удалось перетащить на Новосибирские острова. Друг Колчака, политический ссыльный Оленин взялся присмотреть за собаками, остальные остались на Котельном ждать вскрытия моря.

Будущий адмирал был все-таки больше ученым и офицером, нежели писателем. Скупые строки отчетов в академических архивах не могут передать всей тяжести возложенной на отряд задачи. К счастью, рядом с Колчаком находился Бегичев. Бравый боцман, оптимист по натуре, скрупулезно отмечал все тяготы и лишения, выпавшие на долю экспедиции. После штормов, холода и мокрого снега больше всего возмущал Бегичева «либихский экстракт» — концентрированный немецкий бульон, четвертьфунтовые банки которого Колчаку подсунули в Якутске.

— Все время шел снег и был туман. Мы шли двенадцать часов, зашли в раздробленный лед. . . Ничего не видно. Сильно уставшие, голодные и промокшие, мы решили ночевать на высокой льдине, стоявшей на мели. Пристали к ней, вельбот втащили, поставили палатку. На примусе сварили часть овсянки и бульон. Но эта дребедень не идет никому в горло, — описывает Никифор обычный день экспедиции.

Пару раз боцман просто спасал всех от голодной смерти, меткими выстрелами убивая оленей. Но вот, наконец, мыс Высокий, с которого моряки увидели белые вершины острова Беннетта. В отличие от прошлого года, когда океан был забит непроходимыми льдами, сейчас до самого берега блестело зеркало воды.

Молодой руководитель отряда, по словам Бегичева, был смущен открывшейся картиной. Выйти на шлюпке в открытый океан казалось делом невозможным. Опасения офицера можно понять — он отвечал не только за себя, но и за весь отряд. То, что Бегичев принял за минутную слабость, на самом деле было расчетом. Взвесив «за» и «против», Колчак приказал: «Вперед!»

Первые двенадцать часов непрерывной гребли прошли спокойно. Заметив большую льдину, которую сильным ветром гнало на север, экспедиция высадилась на нее. Втащили вельбот, поставили палатку. «На «казенный счет едем,» — радовались Бегичев и Железников. Но длилось это недолго. Ночью Колчак проснулся от того, что боцман тряс его за плечо: «Ваше благородие, Александр Василич, вставай, тонем!» Льдина развалилась пополам, и вельбот уже съехал в воду.

Снова потянулись длинные часы на веслах. Почти сутки без отдыха. Но вот осталась позади цепь торосов, и вельбот пристал к узкой полоске берега — острову Беннетта. Почти сразу Железников увидел сверкнувший на солнце металлический предмет — крышку алюминиевого котелка. Значит, партия Толля до острова добралась.

Скоро заметили и другие следы. На берегу лежали несколько ящиков с геологическими коллекциями, а в маленькой избушке, наполовину засыпанной снегом, нашли приборы и пакет, адресованный Академии наук. Но самого Толля и его спутников на Беннетте уже не было. Они ушли с  острова  в   конце  октября  прошлого года. Только крайняя необходимость, считал Колчак, могла заставить Толля покинуть остров в полярную ночь, когда температура понижается до 40 градусов, когда по ледяной каше невозможно двигаться ни на собаках, ни на шлюпках, ни пешком. Что же это за причина? Болезнь кого-нибудь из членов экспедиции? Но все были здоровы, об этом пишет Толль в своем прощальном письме. Голод? Но остров был полон жизни, когда к нему подошел отряд Колчака. Множество птиц, тюленей. То же самое должно было быть в прошлом году.

А может, с гор Беннетта Толль снова увидел свой таинственный мираж — загадочную «Землю Санникова»? Ответа уже не узнает никто. . .

Добравшись до Новосибирских островов, а оттуда до Иркутска, Колчак отправил Железникова с документами и отчетом в Петербург, а сам, немного отдохнув, вместе с Бегичевым уехал во Владивосток — начиналась русско-японская война.

Защита Порт-Артура вместе с легендарным адмиралом Макаровым, плен и — возвращение в Петербург, уже после окончания русско-японской войны. Именно тогда лейтенант Колчак и получил Большую Константиновскую золотую медаль за поиски пропавшей экспедиции барона Толля. Потом — первая мировая война, адмиральские погоны, заблиставшие на форменном кителе Колчака по высочайшему повелению императора Николая И, и — революция. . .

В 1919 году Александр Колчак, именуясь Верховным правителем Востока  России,   возглавил  белогвардейскую армию и, после нескольких поражений, отступая от Омска, в 1920 году оказался в руках красного ревкома. На допросах иркутской следственной комиссии он держался холодно и спокойно. «С полным достоинством», — с удивлением констатировал председатель иркутского революционного комитета Попов. Да, признаться, и члены наспех собранного ревкома — большевики, меньшевики и эсеры, — сами толком не знали, о чем спрашивать именитого пленника. Поэтому разговор зашел на нейтральные темы — о полярных исследованиях Колчака.

—        Скажите, адмирал, имела ли продолжение эпопея «Санниковой Земли»?

—        Через два года после окончания русско-японской войны ледокольные   пароходы   «Таймыр»    и «Вайгач»,   построенные   по   типу «Фрама»,   исследовали   Берингов пролив   и   часть   Новосибирских островов.   Кораблями   командовал Матисен и я. Во время навигации 1912   —   1913   годов  мы  прошли рядом  с  предполагаемой   землей, но   густой  туман  снова  помешал поискам.

. . .В том же двадцатом году, ночью, тайно, без суда, на берегу Ангары, Александр Колчак был расстрелян.

А знаменитую землю в конце тридцатых годов «закрыл» заслуженный штурман СССР Валентин Аккуратов. По просьбе академика Обручева, автора книги «Земля Санникова», он несколько раз пролетал над загадочным местом, но ничего не обнаружил.