|
«Великие пророки о России» Глава 8 ПУТИ ВОЗРОЖДЕНИЯ РУССКОЙ НАЦИИ
«...Пока бережется память, хотя бы одним человеком, остается и надежда... Идите и думайте о будущем, о вашей жизни. Надо пережить ночь и не разбиться в потемках, вытащить крест, а помощь придет... пусть вас ведет надежда...» Михаил Щукин. Морок
«ХРАМ» БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ
Идея строительства храма — вот та национальная идея, которую выдвигают в своем произведении «Град обреченный» писатели братья Стругацкие. Храм, и прежде всего в своей душе, — вот в чем видят цель и выход пророки современности. Его они предлагают построить тем, кто потерял ориентиры в этой жизни.
«...Я ведь не предлагаю систему переустройства мира. Я такой системы не знаю, да и не верю, что она существует. Слишком много всяких систем было перепробовано, а все осталось, в общем, по-прежнему!.. Я предлагаю тебе только цель существования... тьфу, да и не предлагаю даже, запутал меня. Я вот открыл в себе и для себя эту цель — цель моего существования, понимаешь? Моего и мне подобных... Я ведь и говорю-то об этом только с тобой и только теперь, потому что ! мне жалко стало тебя — вижу, что созрел человек, сжег все, чему поклонялся, а чему теперь поклоняться, не знает. А ты ведь без поклонения не можешь. Это ты с молоком матери всосал — необходимость поклоняться чему-нибудь или кому-нибудь. Тебе же навсегда вдолбили в голову, что, ежели нет идеи, за которую стоит умереть, тогда и жить не стоит вовсе.
Да ведь такие, как ты, добравшись до окончательного понимания, на страшные вещи способны. Либо он пустит себе пулю в лоб, либо подлецом сверхъестественным сделается — убежденным подлецом, бескорыстным подлецом, понимаешь?.. Либо и того хуже — начинает мстить миру за то, что мир таков, как он есть в действительности, а не согласуется с каким-нибудь предначертанным идеалом... А ИДЕЯ ХРАМА, между прочим, хороша еще и тем, что умирать за нее просто-таки противопоказано. За нее жить надо. Каждый день жить, изо всех сил и на всю катушку...
.. .Ясно, что храм — это единственная видимая цель, а зачем — это некорректный вопрос. У человека должна быть цель, он без цели не умеет, на то ему и разум дан. Если у него цели нет, он ее придумывает...»
Как построить этот храм? Действиями, разумными и полезными для общества. Не все еще потеряно, остались в обществе люди, у которых сохранились в душе святыни, на их ценности, на их интеллект надо опираться обществу:
«Храм, дорогой ты мой Андрюшечка, — это не только вечные книги, не только вечная музыка..* Нет, голубчик, храм строится еще из поступков. Если угодно, храм поступками цементируется, держится ими, стоит на них. С поступков все началось. Сначала поступок, потом — легенда, а уже только потом — все остальное. Натурально, имеется в виду поступок необыкновенный, не лезущий в рамки, необъяснимый, если угодно. Вот ведь с чего храм-то начинался — с нетривиального поступка!.. «С героического», — снисходительно согласился Изя. — Ласково сказал, без всякого намерения оскорбить. — Уверяю тебя, дружок, что Улисс не рвался в герои. Он просто был героем — натура у него было такая, он просто не мог иначе... Я ведь вижу, ты меня жалеешь — маньяк, мол, психованный... Вижу, вижу. А тебе жалеть меня не надо.
Тебе завидовать мне надо. Потому что я знаю совершенно точно: что храм строится, что ничего серьезного, кроме этого, в истории не происходит. Что в жизни у меня только одна задача - храм этот оберегать и богатства" его приумножать. Я, конечно, не Гомер и не Пушкин - кирпич в стену мне не заложить. Но я Кацман! И храм этот во мне, а значит, и я — часть храма, значит, с моим осознанием себя храм увеличился еще на одну человеческую душу. И это уже прекрасно. Пусть я даже ни крошки не вложу в стену... Хотя я, конечно, постараюсь вложить, уж будь уверен. Это будет наверняка очень маленькая крупинка, хуже того — крупинка эта исчезнет со временем. Может быть, просто отвалится, не пригодится для храма, но в любом случае я знаю: храм во мне был и был крепок и мною тоже...»
Храм - это почва, на которую можно встать, и она удержит человека, а вместе с ним всю нацию, а особенно тут которая «повисла» в безвоздушном пространстве:
«Ничего я этого не понимаю, — сказал Андрей. Путано излагаешь. Религия какая-то. Храм,
— Ну еще бы, — сказал Изя, — раз это не бутылка водки и не полуторный матрас, значит, это обязательно религия. Что ерепенишься? Ты же сам мне все уши прогундел, что потерял вот почву под ногами, что висишь в безвоздушном пространстве... Правильно, висишь. Так и должно было с тобой случиться. Со всяким мало-мальски мыслящим человеком это в конце концов случается... Так вот, и ядаКбе почву. Самую твердую, какая только может быть. Хочешь — становись обеими ногами, не хочешь — иди к херам! Но уж тогда не гунди!..»
Храм есть в душе не у каждого, и не всяк сам способен его строить. Здесь требуется помощь здесь нужно работать над душой — своей, в первую очередь, и над душами своих соплеменников, вкладывать в голову молодых идеи патриотизма, любви к своей Родине, чтобы они разделяли ее страдания, помогли ей подняться с колен. Не все пока понимают, не каждый, что многое в жизни общества зависит от нею:
«Ты мне не почву подсовываешь,- — сказал Андрей, — ты мне облако какое-то бесформенное подсовываешь! Ну ладно, пусть я; все понял про твой храм. Только мне-то что от этого? В строители твоего храма я не гожусь — тоже, прямо скажем, не Гомер... Но у тебя-то храм в душе есть, ты без него не можешь — я же вижу, как ты по миру бегаешь, что твой молодой щенок, ко всему принюхиваешься, что ни попадется облизываешь или пробуешь на зуб! Я вот вижу, как ты читаешь. Ты можешь двадцать четыре часа в сутки читать... и, между прочим, все при этом запоминаешь... А я ничего этого не могу. Читать люблю, но в меру все-таки. Музыку слушать — пожалуйста. Очень люблю слушать музыку, но тоже не двадцать же четыре часа! И память у меня самая обыкновенная — не могу я ее обогатить всеми сокровищами, которые накопило человечество... Даже если бы я только этим и занимался — все равно не могу. В одно ухо у меня залетает — из другого выскакивает. Так что мне теперь от твоего храма?
— Ну правильно, ну верно, — сказал Изя, — я же не спорю. Храм — это тоже не всякому дано... Я же не спорю, что это достояние меньшинства, дело натуры человеческой...»
Стругацкие указывают и на причины, которые разрушили «храм» в человеке, и говорят о негативных последствиях этого разрушения, превратившего народ в стадо.
«Ты, балда, подумай, как тебе повезло! Ведь это же нужны годы и годы специальной обработки, промывания мозгов, хитроумнейшие системы обмана, чтобы подвигнуть тебя, потребителя, на разрушение храма... А уж такого, каким ты стал теперь, и вообще нельзя на такое дело толкнуть, ' разве что под угрозой смерти!.. Ты подумай, сундук ты с клопами, ведь такие, как ты, — это же тоже малейшее меньшинство! Большинству ведь только мигни, разреши только — с гиком пойдут крушить ломами, факелами пойдут жечь... было уже такое, неоднократно было! И будет, наверное, еще не раз... А ты жалуешься! Да ведь если вообще можно поставить вопрос: для чего храм? — ответ будет один-единственный: для тебя!..»
Русская нация уже 13 раз пыталась перейти на качественно новый уровень жизни, начинала реформы, но заходила в тупик, а потом все возвращалось на круги своя. Видимо, таков ход мировой истории, а может быть, как писал Нострадамус, наш народ еще не созрел для проведения реформ в своей стране:
«...— Все в твоей системе хорошо, — сказал Андрей, в двадцатый раз подставляя кружку под струю. — Одно мне не нравится. Не люблю я, когда людей делят на важных и неважных. Неправильно это. Гнусно. Стоит храм, а вокруг него быдло бессмысленное кишит. «Человек есть душонка, обремененная телом!» Пусть даже оно на самом деле так и есть. Все равно неправильно, Менять это надо к чертовой матери...
...— А я разве говорю, что не надо? — вскинулся Изя. — Конечно, хорошо бы было этот порядочек переменить. Только как? До сих пор же все попытки изменить это положение, сделать человеческое поле ровным, всех поставить на один уровень, чтобы все было правильно и справедливо, все эти попытки кончались уничтожением | храма, чтобы не возвышался, да отрубанием над общим уровнем голов. И все. И над выровненным полем быстро-быстро, как раковая опухоль, начинала расти зловонная пирамида новой политической элиты, еще более омерзительной, чем старая... А других путей, знаешь ли, пока не придумано. Конечно, все эти эксцессы хода истории не меняли и храма полностью уничтожить не могли, но светлых голов было порублено предостаточно..»»
Если не получаются попытки строительства храма, то, видимо, потому, что люди еще не достроили, а может, еще и не начинали постройку храма в своей душе. Пора уже приниматься за дело. Вот о чем говорят, к чему призывают братья Стругацкие. Вняв их пророческому призыву, люди, быть может, перестанут уничтожать друг друга, не будет «омерзительной политической элиты», перестанут лететь головы, в России выберут достойного лидера, который увлечет всех общей идеей, укажет ту опору, на которую сможет опереться народ, и окружит себя умными, любящими свою Родину людьми.
О том, насколько необходима национальная идея России, еще в 1929 г. в статье «Будет ли существовать Россия?» настоятельно говорил Г. Федотов:
«Русская национальная идея, вдохновлявшая некогда Аксаковых, Киреевских, Достоевского, в последние десятилетия необычайно огрубела. Эпигоны славянофильства совершенно забыли о положительном творческом ее содержании. Они были загипнотизированы голой силой, за которой упустили нравственную идею. Национализм русский выражался главным образом в беспредельной травле малых народностей, в ущемлении их законных духовных потребностей, создавая России все новых и новых врагов. И, наконец, народ — народ, который столько веков с героическим терпением держал на своей спине тяжесть империи, — вдруг отказался защищать ее... Ему уже ничего не жаль: ни Белоруссии, ни Украины, ни Кавказа. Пусть берут и делят, кто хочет. «Мы рязанские». Таков итог выветривания национального сознания... Падение царской идеи повлекло за собой падение идеи русской. Русский народ распался, распылился на зернышки деревенских мирков, из которых чуждая сила, властная и жестокая, могла «троить любое государство, в своем стиле и вкусе.
Итак, каждая из... русских общественных сил несет вину — или долю вины — за национальное крушение...»
|
