|
Мифологический Словарь СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ
ВЕДЬМЫ
в мифологических представлениях средневековой Западной Европы обладательницы магического знания, колдуньи.
Наделялись способностями воздействовать на природу и человека (ведовство) и совершать сверхъестественные поступки — становиться оборотнем, проникать сквозь запертые двери, летать по воздуху, похищать сердца у людей, вызывать болезни, наводить порчу на скот и урожай. Им приписывали способность заключать союз с дьяволом и служить ему, вступать с ним в половые сношения и совращать верующих, губя их души.
До эпохи развитого средневековья представления о магических способностях Ведьм оставались преимущественно на уровне фольклора и осуждались церковью, к-рая наказывала лиц, преследовавших женщин по подозрению в колдовстве; вера в В. расценивалась церковью как суеверие, внушённое происками нечистой силы (в частности, церковные власти отрицали существование сборищ В.— шабашей).
В эпоху развитого средневековья (13—15 вв.) в связи с внутренним кризисом церкви и утратой полного контроля над духовной жизнью паствы отношение церкви к преследованию В. коренным образом меняется. В лице богословов, схоластов и инквизиторов церковь признаёт способность определённых женщин (и мужчин) творить малефиций — чёрную магию, причиняя вред здоровью, жизни и имуществу людей.
Архаические народные поверья получили обоснование со стороны властей и использовались для судебного преследования лиц, обвиняемых в ведовстве. В этот период церковью было признано представление о возможности половых сношений между человеком, занятым ведовством, и дьяволом (см. Инкубы).
Конец средневековья, эпоха Возрождения и Реформации (рубеж 15 и 16 вв.— сер. 18 в.) ознаменовались массовыми гонениями на Ведьм которые приобрели характер коллективных психозов, охвативших широкие слои населения в разных странах Европы. Булла папы Иннокентия VIII «С величайшим рвением» (Summis deside-rantes) 1484 провозглашала ересью неверие в существование В. и в их дьявольскую способность вредить людям. В 1487—89 инквизиторами Инетиторисом и Шпренгером было опубликовано сочинение «Молот против ведьм», к-рое обосновывало необходимость жесточайших преследований В. и на два столетия сделалось основным руководством для светских и церковных судов, занимавшихся делами о ведовстве.
Традиционный антифеминизм церкви нашёл в «Молоте» законченное и предельное выражение; среди других злодеяний В. приписывалась способность лишать мужчин половой силы. В. рассматривалась как преступница, подсудная особой юрисдикции и подлежащая уничтожению на костре.
Судебное преследование Ведьмы обычно начиналось с обвинения в колдовстве, выдвигаемого соседями и другими людьми, в конфликте с которыми было обвиняемое лицо. Суд, разбиравший подобные дела и руководствовавшийся трактатами по демонологии, число которых в этот период множилось, был озабочен прежде всего не установлением факта малефиция, а получением от «Ведьмы» признания того, что они состояли в союзе с дьяволом, сожительствовали с ним и его властью творили злодеяния. Поскольку связь с нечистой силой и служение ей рассматривались в качестве тягчайшего преступления, предусмотренного правовыми кодексами 16 в., к обвинённым в колдовстве применялась особая процедура, сопровождавшаяся пытками.
Обоснованием необходимости жестокой и продолжительной пытки еж средства исторжения признания служила уверенность в том, что В. завладел дьявол, препятствующий ее чистосердечному признанию, и что поэтому необходимо насильно изгнать его из неё. После получения искомого признания, как правило, В. подвергали сожжению или, реже, изгнанию. Те немногие из обвинённых, кто выдержал пытки и не признался, считались невиновными.
Таким образом, народные верования в Ведьм в этот период сочетались с демонологическим учением ср.-век. юристов и богословов, и гонения на В. шли одновременно и со стороны масс рядового населения, и со стороны церковных и светских властей, к-рые стремились разрушить традиционную народную культуру и, в частности, такую неотъемлемую её часть, какой была неконтролируемая церковью магия.
Женщина, главный объект гонений, была вместе с тем и основной носительницей народных традиций культуры. Новым в преследованиях В. в 16—17 вв. было то, что церковь и светские власти видели в них уже не одиночек, а «антицерковь» во главе с сатаной. Поэтому вопрос о шабаше как зримом выражении этой «антицеркви» со своим культом, представлявшимся перевёрнутым церковным культом, приобрёл столь большое значение в судебных допросах обвинённых в ведовстве.
Наряду с верой в вредоносных Ведьм в народе существовала вера в добрых Ведьм, которые способны нейтрализовать действия первых и вступать с ними в противоборство.
Массовая охота на В. в Западной Европе отражала глубокий кризис ср.-век. миросозерцания и распад общинных связей взаимопомощи. Ответственность за своп беды и неурядицы люди той эпохи возлагали на чужаков, на маргинальные элементы коллектива и т. п. Преследования В. охватили все страны католической и протестантской Европы, хотя в отдельных регионах они имели свои особенности (в частности, в Англии обвинения женщин в связи с дьяволом и пытки не были в ходу), и привели к массовым жертвам.
На всём протяжении последнего периода охоты на В. шла ожесточённая полемика относительно ведовства, и в то время множество теологов и мыслителей (в т.ч. и некоторые гуманисты) отстаивали веру в В. и необходимость их истребления, ряд других учёных, и среди них немало иезуитов, не ставя под сомнение саму веру в В., подвергали критике их гонения. Однако лишь во второй пол. 17 в., когда террор, вызванный массовыми преследованиями В., стал приводить к социальной дезорганизации и была осознана огромная опасность для общества продолжения этих гонений, преследования В. постепенно утихли (кое-где они вновь вспыхивали ещё и в 18 — нач. 19 вв.).
В нар. культуре нового времени сохранились представления о Ведьмах, особенно опасных в периоды календарных праздников; к этим праздникам приурочивались обряды сожжения В.— карнавальных чучел (итал. Бефана И Т. п.).
Образ Ведьмы (от др.-рус. вЬдь, «знание», «колдовство», «ведовство»), ведунь и (ср. серб, вештица, словен. vesca и т. п.) в славянской мифологии и фольклоре близок зап.-европ. представлениям. Наделялись способностью насылать грозовые туч», вихри, град, похищать росу, дождп, небесные светила (помещая их в сосуд), молоко у коров, наводить порчу на скот и людей (отчего те становились кликушами), устраивать сборища и оргии на «Лысой горе» (особенно на Коляду, при встрече весны, в ночь на Ивана Купалу).
Считалось, что Ведьмы сожительствует с нечистой силой, в т. ч. с Огненным Змеем; в былине о Добрыне чародейка Маринка вступает в связь со Змеем Горынычем: это сближает образ В. с жен. персонажем слав, мифа об измене супруги бога-громовержца со змеем (ср. также Мара, Марена, Мокошь). Помимо вредоносных функций наделялись также знахарскими, способностями прорицания и т. п. («богомерзкие бабы-кудесницы» ср.-век. источников).
Преследование Ведьм у славян не носило такого массового характера, как в Зап. Европе; однако по нар. представлениям казнь В. (как правило, сожжение) была необходима для прекращения засухи, мора и т. п. См. также Колдуны.
|
