«Энциклопедия Смерти. Хроники Харона»

Часть 2:  Словарь избранных Смертей

Умение хорошо жить и хорошо умереть — это одна и та же наука.

Эпикур

ЮЛИАН ОТСТУПНИК

Флавий Клавдий

(331-363) - римский император

Юлиан Отступник известен прежде всего своими эдиктами против христиан и восстановлением в Римской империи культа языческих богов. Умер он достойной для древнего правителя смертью - от ран, полученных на войне с персами.

Во время одной из боевых операций на реке Тигр императору, который без оружия выехал разведать путь, донесли о внезапном нападении с тыла.

"Обеспокоенный этим сообщением,- пишет римский историк Аммиан Марцелин,- забыв в суматохе панцирь, с мечом в руке бросился он было на помощь воинам, замыкавшим строй, но его заставило вернуться известие о новой угрозе: передовые отряды, которые он покинул, тоже подверглись нападению. Пока император, пренебрегая опасностью, старался восстановить порядок, левое крыло дрогнуло, и враг, пустив в ход копья и всевозможные метательные снаряды, яростно набросился на нас. Когда император появился в первых рядах сражающихся, персы и [боевые] слоны повернули назад, а вырвавшиеся вперед легко вооруженные воины принялись наносить удары по их ногам и спинам.

Забыв об осторожности, Юлиан голосом и жестами указывал на бегущего в ужасе врага; возбуждая ярость преследователей, он отважно ринулся в бой, а в страхе разбежавшиеся телохранители закричали, чтобы он поостерегся бегущей толпы, которая раздавит его, как рухнувшая кровля. И вот тут неизвестно откуда появившееся шальное кавалерийское копье, оцарапав кожу на руке императора, пробило ребра и застряло в нижней доле печени. Попытавшись правой рукой вытащить копье, император почувствовал, что заточенным с обеих концом железом перерезал себе сухожилия на пальцах, и упал с коня. Присутствовавшие при этом быстро к нему сбежались, отнесли в лагерь и вверили заботам врачей.

Вскоре боль немного утихла, император перестал бояться и, мужественно борясь со смертью, потребовал оружие и коня, чтобы вернуться в бой, вселить в воинов надежду и показать, как он, пренебрегая собой, тревожится лишь о спасении других... Однако силы императора были намного слабей, чем воля, он страдал от потери крови и оставался недвижим. Вскоре покинула Юлиана и надежда на спасение, так как в ответ на свой вопрос он услышал, что ранен был во Фригии. А он знал, что именно там ему назначено судьбой погибнуть. Императора перенесли в палатку..."

Пока продолжалась битва, умирающий император успел произнести перед соратниками исповедальный монолог:

"Друзья, ныне наступил назначенный срок, и я, как честный должник, верну природе свою жизнь, раз она ее требует. Не думайте, будто я делаю это в скорби и горести, ведь я хорошо усвоил главную философскую мысль о том, что дух выше тела, и понимаю, что надо радоваться, а не огорчаться, когда лучшая часть отделяется от худшей. Знаю и то, что некоторым благочестивым людям небесные боги даруют смерть как высшую награду. Я совершенно уверен, милость эта оказана мне, чтобы я не согнулся в тяжких испытаниях, не пал и не унизил себя, ибо, как мне по опыту известно, все несчастия одолевают людей малодушных и отступают перед мужественными.

Меня не гложет раскаяние и не гнетет воспоминание о каком-нибудь тяжком проступке, который бы я совершил еще в безвестности и ничтожестве или уже как император. Напротив, думаю, мне удалось сохранить незапятнанной душу, как бы родную сестру небожителей, ведь гражданскими делами я управлял с умеренностью, а войны начинал или отвергал, лишь рассмотрев все обстоятельства; впрочем, мудрое решение и счастливый исход не всегда одно и то же, ибо успех решают высшие силы.

Я считал целью справедливого правления пользу и благоденствие подданных и, как вам известно, всегда стремился к миру, а в своих поступках избегал всякого произвола, который портит дело и развращает нравы. Я ухожу радостный и гордый, сознавая, что, каким бы опасностям навстречу на посылало меня повелевающее мной отечество, я всегда стоял насмерть и умел обуздать бешеную игру случая. Не постыжусь признаться: я давно знал из вещего прорицания, что погибну от железа. И я благодарен предвечному божеству за то, что ухожу из жизни не жертвой тайных козней или тяжкого и длительного недуга, умираю не смертью преступника, а заслужил достойную кончину в сиянии славы, на полпути жизни.

Ведь одинаково труслив и малодушен тот, кто ищет преждевременной смерти, и тот, кто бежит от нее, когда настал срок. Силы покидают меня, я кончаю; о выборах нового императора умолчу из осторожности, чтобы по неведению не обойти достойного и не подвергнуть величайшей опасности того, кого сочту подходящим, если предпочтение будет отдано другому. Но как верный сын родины желаю вам найти после меня хорошего правителя".

Кончив говорить, Юлиан пожелал дать указания о наследстве и попросил найти распорядителя двора Анатолия. Императору доложили, что Анатолий погиб. Известие это вызвало у него слезы. Казалось, что мысль о собственной скорой кончине он воспринял куда спокойнее. Глядя на плачущего императора, заплакали и остальные. Закаленные, покрытие пылью и кровью воины плакали, как дети. Юлиан первым пришел в себя и, возвысив голос, пристыдил окружающих: "Стоит ли скорбеть об императоре, если он соединяется с солнцем и звездами".

В свите Юлиана находились два философа - Максим и Приск. Император подозвал их к себе и повел беседу о величии души. Язык его уже заплетался, но Юлиан продолжал говорить, пока усилившаяся боль в ране и жар не остановили его. Он попросил холодной воды, отпил несколько глотков, затем откинулся на походное ложе и без малейшего стона испустил дух.

Накануне сражения, когда император поздней ночью вышел из палатки, чтобы принести жертвы богам, небо пробороздила комета, похожая на пылающий факел. Гадальщики сочли это плохим предзнаменованием и настоятельно советовали Юлиану не начинать сражения. Он пренебрег их советами - и погиб.

Смерть императора, правившего всего два года, могла бы затеряться в анналах цивилизации, если бы не стала стеной, окончательно отделившей буйное пиршество античного язычества от строгого поста европейского христианства.