|
100 великих богов Р. К. Баландин
БРАХМА
Его можно считать главным богом индийского пантеона. Ему принадлежит центральное место в триаде (Тримурти — «Трехли-кости») величайших богов. Он является творцом (сраштар), Вишна — сохранителем (ракшитар), а Шива — разрушителем (хартар). По странной традиции культ Брахмы никогда не пользовался популярностью в Индии; неизвестно даже, посвящен ли ему хотя бы один храм; в любом случае число их невелико. Почему же великому богу, творцу всего сущего не считают нужным поклоняться, тогда как сотни более мелких, местных божеств чтут повсеместно? Возможно, люди просто не желают досаждать своими молениями столь далекому от житейских забот божеству. Или ему отводят преимущественно космологическую функцию, и к мелким земным делам он непричастен (ему даже не отведена определенная стихия). Или скорее всего он слишком абстрактен, чтобы иметь широкую популярность, а идеи, которые с ним связаны, относятся более к философии, чем к религии. Наконец, следует иметь в виду, что Брахма — наиболее сокровенный бог, в чем-то подобный Святому Духу в христианской религии. Он не только творит мир, но и присутствует всюду. Но таким он стал не сразу. В Ведах его не называют богом-творцом, в отличие от Праджапати. По-видимому, в древности Брахма как покровитель высшей и самой замкнутой касты брахманов имел отношение к тайным ритуалам, а потому был чужд представителям других каст. В «Атхарваведе» сказано: «Те, кто знают в Пуруше Брахму, знают [и] высшее божество. И тот, кто знает высшее божество, и тот, кто знает Праджапати, знают высшего Брахму, потому они и знают скамбху» (опору). И еще: «В чем боги, знающие Брахму, почитают [этого] высшего Брахму? Кто сможет воочию узреть этих [богов], тот сможет быть знающим брахманом». В «Айтрея-брахмане» есть любопытная молитва-заклинание: «Об умирании вокруг Брахмана». Она начинается бесхитростно: «...Кто познал умирание вокруг Брахмана, вокруг того умирают ненавидящие его родичи, его враги». Судя по всему, чтение этого текста при соблюдении определенных ритуалов призвано было избавить молящего от врагов; Брахман тут предстает как опора мироздания в его постоянных изменениях, как залог бессмертия: «Поистине тот, кто веет здесь — это Брахман. Вокруг него умирают эти пять божеств: молния, дождь, Луна, Солнце, огонь. Поистине молния, просверкав, входит в дождь, скрывается, и люди перестают ее видеть. Если кто-либо умирает, он скрывается, и люди перестают его видеть. Когда умирает молния, должно говорить: «Да умрет мой враг, да скроется он, пусть люди не видят его...» Из огня возникает Солнце. Когда видят его, должно говорить: «Да будет Солнце, да не будет врага у меня, да уйдет он с этой [земли] в тот мир...» В «Шатопатха-брахме» не раз говорится: «Брахман — опора Вселенной», но все-таки творцом мира назван Праджапати. И первым его творением стал именно Брахман: «Поистине Брахманом был вначале этот [мир]. Он создал из себя богов. Создав богов, он дал им подняться в миры: в этот мир — огню, в воздушное пространство — ветру, в небо — Солнцу... Поистине смертными были боги вначале. Когда же они достигли этих [миров] благодаря Брахману, они стали бессмертными». Учтем, что космологические идеи в Ведах и индуизме разнообразны и противоречивы. Рождение Брахмы, богов мира представлены: 1) как некий единичный акт, 2) как вечно повторяющиеся циклы, 3) как неведомое в принципе, о сути которого можно бесконечно спорить, так и не постигнув истины. В предании о космическом яйце, из которого рождается мир, показательно начало: «Солнце — это Брахман». С появлением Солнца «возникли шум и грохот, все существа и все желания. Для тех, кто, зная это, почитает Солнце, как Брахмана, дойдет приятный шум, осчастливив их...» Чтобы понять это странное заключение, надо иметь в виду, что ранее было сказано: речь, дыхание, зрение и слух — части Брахмана. «Тот, кто знает это, светит и горит честью, славой, брахма-ническим блеском». Но еще раньше говорилось, что пространство и мысль надо почитать, как Брахмана, что мысль — это Брахман. Однако и это еще не все. В предыдущей главе утверждалось: «Поистине этот мир есть Брахман». Он объемлет все сущее, а значит, и каждого из нас. И в то же время он есть наше представление о нем, он пребывает в нас: «Из мысли состоящий, чье тело — дыхание, чей облик — свет, чей замысел — истина, чей атман — пространство; все свершающий, все знающий... — этот мой атман в моем сердце меньше, чем зернышко риса. ...Этот мой атман в моем сердце больше, чем земля, ...больше чем все эти миры. Все свершающий, все желающий, все обоняющий, все вкушающий, объемлющий этот мир, без речи, без забот — это мой атман в моем сердце, это — Брахман. В него войду я, уйдя из этого мира». Вот замечательная мысль, которая в более привычной для нас форме, как поэтическая метафора, прозвучала еще раньше: «То сияние, что светится над этим небом, над всеми и над всем в этом высшем из миров, это поистине то же сияние, что и внутри человека». (Вспомним: «Солнце — это Брахман».) В мировоззрении авторов «Упанишад» понятие Брахман является центральным. Его можно отождествить с космическим порядком, абсолютом, душой мира. А в каждом живом существе, мыслящем создании присутствует Атман. Это довольно сложная философская категория, которую можно назвать индивидуальной душой, самосознанием, личным восприятием мира. И этот Атман есть в то же время Брахман! Такова одна из важнейших формулировок индийской религиозной философии. Выдающийся физик XX века Эрвин Шредингер писал: «Начиная с древних великих Упанишад представление о том, что Атман = Брахман (то есть личная индивидуальная душа равна вездесущей, всепостигающей, вечной душе)... считалось квинтэссенцией глубочайшего прозрения того, что происходит в мире». Он обосновал свое утверждение примером из области физики и биологии. Для нашей цели следует подчеркнуть, что идея единства Брахмана и Атмана наводит на целый ряд мыслей. Прежде всего она выражает единство материи и сознания, мира и человека, мысли и природы, индивидуального и всеобщего. Исходя из этого, легче осмысливать миры мифологий. Ведь наше собственное сознание, осмысливая жизнь природы, людей и богов, исполняет роль творца. Наш творящий Атман уподобляется творцу-Брахману. (Такое двуединство в Древней Греции формулировали просто: человек — микрокосм.) Выходит, царство Брахмана и вне человека, и в нем самом. Но от этого не следует преисполняться вселенской гордости. Таково потенциальное состояние, а дальнейшее зависит от самого человека: «Если сердце смертного избавлено от всех желаний, ой становится бессмертным, он достигает здесь Брахмана». Это высказывание не учитывает одно важное обстоятельство, которое неоднократно подчеркивается в Упанишадах: в человеке не должно угасать стремление к познанию: «Мир ведом разумом, разум — опора, разумение — Брахман». Или еще: Все боги почитают познание Как достойнейшего Брахмана. Тот, кто знает познание как Брахмана И не отклоняется от него, Достигает [исполнения] всех желаний, Оставив в теле все зло. Речь идет, конечно, не о методах, способах познания (скажем, о науке), а о его сущности и основе: очищении своей души от всяческой скверны, от лицемерия, корыстолюбия, властолюбия, тщеславия Только тогда очищается душа, испытывая радость познания: «Как зеркало, очищенное от пыли, сияет ярко, так и телесное [существо], узрев истинную [природу] атмана, становится единым, достигает цели и избавляется от печали. Когда истинная природа [собственного] атмана становится светочем, видят, сосредоточиваясь, истинную [природу] Брахмана; познавая бога, не родившегося, постоянного, очистившегося от всех свойств, избавляются от всех пут». Мудрецы, составлявшие «Упанишады», предостерегли от удовлетворенности знаниями. «Если ты полагаешь: «Я хорошо знаю облик Брахмана», то ты, право, знаешь его мало». В другой главе любознательная Гарги непременно желает узнать о начале всех начал, постоянно спрашивая учителя «Во что же вплетены звездные миры?» — «В миры богов, Гарги». — «Во что же вплетены миры богов?» — «В миры Индры, Гарги». — «Во что же вплетены миры Индры?» — «В миры Праджапати, Гарги». — «Во что же вплетены миры Праджапати?» — «В миры Брахмана, Гарги». — «Во что же вплетены миры Брахмана?» Он сказал: «Не спрашивай слишком много, Гарги, иначе лишишься ты головы [ума]...» Это не просто запрет спрашивать или рассуждать — есть предел, за который не дано церейти разуму человека. Хотя никому не ведома и та грань, за которой относительное незнание переходит в абсолютное Неведомое. У Брахмы, всемогущего бога-творца, есть одно качество, которое делает тщетными все попытки людей обратиться к нему с молениями, жалобами, просьбами: устав от акта творения, он пребывает во сне, не принимая участия в суете бытия. Так продолжается вплоть до того, как по окончании очередного космического цикла Шива не уничтожит этот мир. Тогда и настанет черед Брахме явить всю свою силу, все умение, весь разум. Удивительна длительность этого космического цикла: 4,32 миллиарда лет. По странному совпадению, примерно такая цифра получена учеными, исследующими возраст Земли, Луны, метеоритов! Цифра эта (4—5 миллиардолетий) показывает не абсолютный возраст этих небесных тел, а тот срок, который прошел с момента последнего геологического или космического катаклизма. Такое поистине чудесное совпадение религиозно-философских и научных данных вызывает некоторую оторопь. Остается считать это случайным. Хотя нельзя отказать индийским мудрецам в проницательности не только в духовной, но и в материальной сфере. В «Майтри-упанишаде» очень верно отмечены признаки бренности нашего мира: «Ведь происходит... высыхание морей, разрушение гор, склонение Полярной звезды, опускание земли...» Все это — совершенно реальные явления, о которых люди стали догадываться сравнительно недавно. Каких-то 150—200 лет назад ученые были уверены — почти все! — что возраст Земли не более ста тысячелетий. Как видим, исповедовавшие формулу «Атман-Брахман» действительно умели проникать мыслью в потаенные области знания не только о мире или человеке вообще, но и о конкретных, в данном случае геологических, явлениях. Однако подобные открытия-откровения наводили мудреца на печальные мысли: «Какие наслаждения от [исполнения] желаний могут быть, господин, в этом зловонном бренном теле, в этом скоплении костей, кожи, мышц, костного мозга... Какое наслаждение от [исполнения] желаний могут быть в этом теле, пораженном страстями, гневом, алчностью, заблуждением, страхом, отчаянием, завистью, разлукой с желанным и навязыванием нежеланного, голодом, жаждой, старостью, смертью, болезнью, печалью и прочим? ...Какие же наслаждения от [исполнения] желаний могут быть в этом круговороте жизни? Ведь и тот, кто насыщается этим, вынужден возвращаться, как мы его видим, вновь и внбвь. Человек обращается к Брахме: «Спаси же меня! В этом круговороте жизни я подобен лягушке в высохшем колодце. Ты, господин наш, наш путь [к спасению]...» Можно не сомневаться, что Брахма ему не ответит: ведь он пребывает в космическом сне. Впрочем, есть еще Атман — царство божие в собственной душе, и оно созвучно Брахману. К тому же истекает срок, отведенный нашему космическому циклу, и все-разрушающий Шива стоит у порога...
|
