Аномалия - электронная библиотека

Карта Страны

Карта Глупова

Карта Острова

Карта Непреклонска

Мой дом

Собор

Разное

Нулевая Летопись

Большие Глуповские Рода:

Кацапенки

Легенду об их происхождении (от Сошкиных при помощи поляков) я уже рассказал, НО! Это же была – легенда, то есть дважды неправда. Ведь, во-первых – сама по себе фамилия «Кацапенко» сравнительно молодая, а во-вторых – Кацапенки жили в Глупове и ДО появления этой фамилии! И назывались они тогда своим исконным Родовым именем – Дуля. А произошло это имя вот откуда –

- жил когда-то в одной степи Скиф. Жил, значит, жил, а потом вдруг р-раз, и обзавелся сыном. А в той степи тогда было принято всех только заведенных сыновей обязательно крестить, то есть давать им имя только в соответствии с прихотью того попа, который этого сына согласится крестить. И вот пошел, значит, этот Скиф вместе с сыном к попу, который тогда жил примерно там, где сейчас находится Кацапенковское местечко «Кыйив». И вот пришел он к нему и говорит: - Поп, а поп! Крести-ка мне сына! -  А поп-то был не дурак, и вот (будучи совсе-ем не дураком) он и говорит: - Хрен с тобой собака! Давай сюда твоего скифенка, а заодно и шмат сала с ведерком горилки. Ну, чтоб процесс крещения получше прошел - НО! Скиф ведь тоже был совсе-ем не ду-ра-ком! И поэтому он сразу понял, что поп его просто напросто пытается надуть. И тогда он «скроил» из пальцев своей мозолистой правой руки фигуру по нашему именуемую «шиш», а по скифско-поповскому – «дуля», и, сунув ее под нос попу сурово спросил: - А вот этого, с-соба-ка, не хочешь?! -… Поп, разумеется, не хотел и поэтому, смиренно вздохнув, он взял скифенка на руки, неторопливо перекрестил и… прокричав: - Быть тебе собака за это вечно Дулей!! – бросил его об курган и быстро-быстро куда-то убежал (кстати, с тех самых пор скифы и попы всегда враждуют)!… Погоревал Скиф, погоревал, но – делать нечего, как назвали так назвали, и стал его сын – Дулей. «…И от того шиша все шишы и пошли. И да-ле-ко пошли, хрен догонишь…» - пишет Старец, видимо подразумевая, что от того первого Дули произошли и все последующие, от которых (и уже на Глуповской почве) произошли Кацапенки, которых иногда действительно очень трудно догнать, особенно если они что-нибудь несут. Или едят. Или говорят. Или… думают! Да-да, ду-ма-ют! Ведь это именно Кацапенки придумали такие известные общеглуповские выражения как «Лучше рисковать меньшим, чем своим», «Прапорщик это тот же генерал просто честнее», «Чем больше сала мы съедим - тем меньше друг им поперхнется». Но помимо таких вот коротеньких выражений они порой придумывали и це-лы-е философские трактаты! Правда, тоже коротенькие. Ну, например: - Человек, - философствовали Кацапенки – это труба! И не важно, что из нее вылетает, главное – чтобы влетало хорошо! -… А иной раз они были более конкретны: - Человек, - иной раз конкретизировали они – это труба! И хоть с одной ее стороны выходят очень… никчёмные компоненты, зато в ее другую сторону могут входить компоненты о-чень даже кчёмные! Например, сало. И борщ. И поросеночек. И вареники с творогом и сметаной. А можно всё это вместе, а сметану отдельно. А потом запить. Можно той же сметаной. Прямо так. Из бидончика. В общем, Кацапенки были людьми мудрыми и много чего в жизни повидавшими, ведь колбасу они ели действительно без хлеба.[1]

Кстати, о происхождении фамилии «Кацапенко». Дело было так –

- Кацапенки, вернее тогда еще Дули, частенько уходили вместе с Вдовиными на Большую Землю, чтобы тоже повоевать на какой-нибудь войне (тяга к военному делу у них осталась еще аж со Скифской Сечи). Но, в отличие от Вдовиных, Дули на этих войнах никогда не погибали (кроме Великой Войны, когда (в составе ОГОГО а затем и ГУГА) погибали аб-со-лют-но все, а значит и Дули, и погибали действительно стойко и действительно героически), а возвращались обратно в Глупов, да еще и не с пустыми руками. И с… погонами! Ведь они почему-то всегда дослуживались до унтер-офицерских званий (ну там – Начальник Кухни, Завскладом, а то и Завхоздвором). А когда в Большеземельской армии ввели звание прапорщик, то все Дули в него с разбегу и вляпались. И вот однажды, первый из получивших это звание Дуль вернулся в Глупов, важно одернул китель, подкрутил ус и, прищелкнув каблуками, представился: - Р-р-разрешите пр-р-редставитьсся – пр-р-рапорщик Кацапенко! Со-обственной пер-р-рсоной! - …Все глуповцы так и покатились от хохота. Нет, не по поводу звания, а по поводу столь неудачной смены фамилий.

- Это ж надо, ёк-переёк – катались от смеха глуповцы – сменил шило на мыло! Ну, ка-ка-я к черту разница – что «Дуля», что «Кацапенко»! Один хрен салом пахнет! Да еще и с чесночком! На кой ляд ты так глупо фамилию-то сменил, дурья башка?! - …На что Кацапенко ч-четко и по военному ответил им заученной на Большой Земле фразой (ставшей впоследствии глуповской притчей во языцех): - Что нам по долгу службы хорошо – от того у всех других смерть! -… И, впол-не у-дов-лет-во-рив-шись э-тим от-ве-том, глуповцы успокоились и… разошлись!… А дело тут было в том, что они имели одну очень… стра-анную особенность (в смысле менталитета) – стоило кому-нибудь ч-четко и по военному ответить на какой-нибудь их вопрос, как они сразу же успокаивались и… расходились!! И не важно, если ответ был, мягко говоря, не тем (а порой он был полнейшей ахинеей, да еще и сказанной непонятно к чему) – НО! Если он говорился ч-четко и по военному, то они успокаивались и… рас-хо-ди-лись! Все. Абзац. Тема закрыта.

Конечно же, не все Дули перешли в Кацапенок (лишь большинство, да и те не сразу) – некоторые из них так и остались Дулями. Например, та бабка, чья лавка «хлибобулочных издэлий» находилась прямо напротив моего дома. О-о-о! Это была «…та-ка-я ма-тё-ра-я хох-лу-ши-ща, што пр-р-росто ОЙ…»!

Размеров она была со-вер-шен-но не-объ-ят-ных, причем не только в смысле тела, но и в смысле души. Доброты, тепла, и … какого-то такого… душевного уюта, в ней было припасено лет на триста. А то и на все триста пятьдесят. Да прибавьте к этому ихний Дулевский колорит, ну там самотканно-самовышитый сарафан с фартуком, завязанный на лбу платок, концы которого топорщатся как маленькие рожки, да запах степных трав смешанный с запахом дрожжей и ванили, да говор, да юмор, да акцент… ну в общем - «О-Й!», д-а  и  т-о-л-ь-к-о!

Каждый день эта бабка угощала меня какой-нибудь печеной вкуснятиной. То пирожком, то булочкой, то хлебушком с маслицем и со сметанкой. А по праздникам (или хотя бы по выходным) – пирогом. Или тортиком. Или чем-нибудь еще. Только с начинкой. Или хотя бы глазурью...

Но и помимо Дуль среди Кацапенок хватало всяких разных фамилий. Например, Шевченко (от слова «швыч», что переводиться как «быстро-быстро», в смысле бежать, нести и т. д.) и Сковородки (от слова «сковорода» на которой что-нибудь шкворчит). Правда, из этих довольно многочисленных семейств я лично знал только двоих пацанят. Первый из них  - Тарасик (из Шевченков) всё время сидел где-нибудь в сторонке (а то и на крыше) и на что-нибудь мечтательно смотрел (обычно – на облака), а второй  - Гриня (из Сковородок) все время где-нибудь бродил (правда, в пределах!) и ко всему подряд прислушивался и присматривался.  Его иногда, кстати, даже называли за все эти брожения Кацаповским Будулаем, только Будулай бродил сразу по всей Стране, а Гриня только по Кацаповскому кварталу. Да и то не по всему, а лишь по Степи. Ах да! Я же забыл рассказать о Кацаповской Степи!

Дело в том, что прямо в самом Глупове были построены две Родовые Степи. Одна «Пазарлыкская» – в Уфимском квартале «Уфимок», а вторая «Кацаповская» в Кацапенковском квартале «Кацапы». Об Уфимской степи я расскажу позднее, а о Кацапенковской можно и сейчас.

Она была построена прямо в центре Большого Кацапенковского квартала (которых у них было два – Большой и Малый, смотри карту города). Вернее даже не в центре, а она сама и была этим центром, вокруг которого каемочкой располагались Кацапенковские особнячки. Она (Степь) была о-чень большая и о-чень красивая, а посреди нее даже стоял курган с самой настоящей каменной бабой на макушке (наследие первопредка Скифа). И вот по этой Степи и бродил Гриня (иногда вместе с Тарасиком) и изо всех сил дыша Ее густым, емшановым зноем, ко всему присматривался и прислушивался. И было в его (да и в Тарасикином тоже) взгляде что-то такое, что заставляло предполагать в этом худеньком оборванце (даже скорее -  в них обоих) какую-то… ну прямо-таки Гран-ди-оз-ну-ю Бу-дущ-ность! «…Те ищо будут хлопчики. Ох, и т-е и-щ-о…» – настороженно щурясь, соглашается со мной Старец (он ведь не любил сала, и поэтому «…ко всем тем шишам относился настороженно. И всем другим того же-ж советовал…») и переходит от дневной Степи (а Гриня с Тарасиком по Ней бродили только днем) к Степи Ночной. А это были две со-вер-шен-но раз-ны-е раз-ни-цы, ведь Там по ночам творилось та-ко-е!…

По ночам! Большие Кацапы! Погружались! Во тьму! Густую! И – нас-то-ра-жи-ва-ю-щу-ю!… Затем! С первой звездой! Вдруг! Раздавался! Плач! Кацапенковской волынки! Откуда-то из Степи!… Ей тихонько отвечала… ни то свирель,  ни то бандура (а может это бубен был, не знаю, я в нотах не разбираюсь)… А потом!! Вдруг!! Раздавался!! Многоголосый и… жа-лоб-ный-жа-лоб-ный плач: - ОЙ, ЛЭ-ТИ-ЛЫ  ГУ-У-УСИ!!! – И! В мгновение ока! Вся Степь озарялась кострами! И! На-чи-на-лось…. Все Кацапенки бежали в Степь, сбивались вокруг кургана в круг, и начинали свою «…чёртову панихидь…» (в смысле хоровода с на-столь-ко грустными песнями, что наиболее «нищие духом» (то есть, видимо – чувствительные) глуповцы прям тут же начинали вешаться! И единственное что их спасало так это то, что в этой Степи не было деревьев, а не то они давно бы уже тут все поудавливались к чертовой матери…. Продолжалась эта Панихидь около получаса, а потом все разбредались по Степи, рассаживались у костров, и продолжали, продолжали, про-дол-жа-ли петь! Ах, что это были за песни! Это… это… это та-ко-е…. Нет, не могу описать. Лучше, если вам доведется побывать на Глуповском Карнавале (а Панихидь происходила не каждую ночь, а только во время Него) - сходите сами ночью в Большие Кацапы – не пожалеете. Тем более что Родовой Кацапенковский аттракцион «Ночная Степь» этим не ограничивается. Ведь в Ней еще есть и «Костер старого пасечника», у которого старый пасечник по имени Пасюк, обкурившись какого-то… по-до-зри-тель-но-го тютюна, нагло брешет всякие небылицы. Кстати, этот самый Пасюк вообще был личностью неординарной, и я бы даже сказал – замечательной. Ведь это он издавал такие общеглуповские читательские «жемчужины» как юмористическая газета «Ржачъ» и эротический журнал с картинками «То-то ж!». А его родная, кстати, племянница – Радка Паляныця – была не только инструктором по женскому рукопашному бою без правил, но и писала (под псевдонимом Верба Цибуля) плаксивые любовные романы с хорошим концом (но иногда она писала и про лесбиянок. В смысле конца). А был у Пасюка и еще один племянник - Олесь Пятка, который тоже имел кое-какое отношение к литературе, так как, во-первых, он изобрел многоразовую бумагу[2], а во-вторых - он собирал различные кулинарные рецепты и время от времени где-нибудь их печатал. А помимо этого он еще вел еженедельную телепередачу «Вересковый Мёд», в которой рассказывал о еде, и о способах ее необычного (или хотя бы древнего и забытого) приготовления. Кстати – об Олесе и Вересковом Меде.

Кацапенки были единственным глуповским Родом (кроме Шлагбаумов) которые имели родственников за границей. Причем не одного или двух а … це-лый на-род! И этим народом были… пикты! Да-да, те самые пикты, которые когда-то давно жили в Шотландии, варили свой волшебный Вересковый Мед и потихонечку Его попивали. Правда, родственниками они были не самим Кацапенкам, а их первопредку Скифу, у которого когда-то был любимый двоюродный брат Пикт, который в незапамятные еще времена переселился из Скифии в Шотландию, в которой успешно (правда - постепенно) расплодился аж до целого народа. И вот значит, жили-жили эти пикты, никого не трогали, пили мед, но вдруг однажды на них напали шотландцы и всех их поубивали, за то, что они не захотели открыть этим варварам рецепт приготовления своего чудесного напитка («…кой быша слаще меда и пьяней чем вино…»)!… Ну да это история общеизвестная и даже баллада на ее тему существует, НО! Баллада заканчивается тем, что последний оставшийся в живых пикт (старый, горбатый, да еще и карлик) говорит вымогающим у него рецепт шотландцам – мол, а не шли бы вы  ш-шотландцы, к такой-то вашей ш-шотландской матери, ибо я вам собакам ничего не скажу. И вот на этой трагической ноте (да еще и с явным летальным исходом) и заканчивается баллада. НО – не история! Ведь на САМОМ деле этот пикт вовсе не умер:

                                       - … Горбатый старый карлик

                                              Решил не умирать

                                              А свой Святой Напиток

                                              Достойным передать… -

Это строки из Кацапенковского «Слова о Пиктах», являющегося как бы продолжением упомянутой баллады. Так вот, судя по этому «Слову» старик бросил в глаза шотландцам песок, схватил последний горшок где-то припрятанного им  Меда и убежал к скифам. Вернее - он ДУМАЛ, что убегает к скифам, ведь на самом деле он прибежал уже к Кацапенкам, так как бежал он о-чень долго  - «…и много поколений тово Пикета во время Бега тово сменишася. И много вод утече в Забвение, и сам тот Мед в тот Бег ис-ся-кне…». Да-да, мы подошли к самому трагическому моменту всей этой истории – пока пикты блуждали по планете у них… кончился в-е-с-ь  Вересковый Мед! А рецепт его изготовления они… за-бы-ли!… И вот, значит, пришли они к Кацапенкам, грустные, уставшие, заплаканные, и… с пустым Горшком, в котором одиноко пылилась старенькая шотландская волынка….[3]  Потом эти пикты расселились среди Кацапенок и стали как бы их внутриродовым нацменьшинством, которым остаются и по сегодняшний день. Состоят все глуповские пикты из нескольких семейств – Пихто, Пятки и Пакетики (кстати, Пошехонцевские Пятаковы – тоже пикты, просто переселившееся из «Кацапов» в Вел. Сев. Путь)….

Управляются они своим племенным царьком, вернее – жрецом (которым, в данный момент, и является Олесь Пятка, более известный в узких пиктских кругах как Великий Хранитель Тайн и Реликвий Оля Святой)…. Живут они тихо и замкнуто. Но в основном не живут, а горюют. И горюют, кстати, не только они, но и все Кацапенки, ведь и для них потеря этого Священного Меда стала прямо-таки Родовой Трагедией! И поэтому они еще в древности объявили войну Шотландии («…до победного конца, или хотя б до десяти бочек утерянной по их песьей вине Реликвии…») которую до сих пор еще ведут с переменным успехом…. Что еще можно сказать о пиктах? Обычно они сутуловатые и небольшого роста. А иногда даже и карлики. Любят играть на волынке и варить пиво. Одеваются слегка по эльфски. Ну а во всем остальном – чистейшей воды Кацапенки, то есть и усы, и чубы (иногда заплетенные) и все остальное (а Пошехонцевские пикты обычно бородатые и с косичками. Кроме баб конечно. В смысле бороды). А… к чему я все это рассказывал?… Ах да - Олесь Пятка – его дядька Пасюк – Кацаповские аттракционы – Ночная Степь. Так вот –

- еще в этой Степи был Сектантский Костер. Это что-то вроде походной штаб-квартиры знаменитейшей глуповской секты «Бандуристы Седьмого Дна» (которой, как вы еще наверное помните, руководил Нестор Шлагбаум). И там даже можно попробовать в эту секту вступить! (Должен признаться, что в свое время я пытался это сделать и… с треском провалился! Ведь суть вступительного испытания сводится там к тому что бы «увидеть дно седьмого стакана с Кацаповской горилкой (в смысле яд-ре-но-го самогонища), а после этого что-нибудь сбрямкать  на Бандуре (в смысле музыкального инструмента)». А я, во первых, не смог даже как следует разглядеть и третье дно, а во вторых – перепутал бандуру с одной молоденькой Кацаповкой, за что чуть не был превращен в «жи-во-го мос-ка-ля» и не отдан на поругание местной Бендеровской молодежи ее бабкой-ведьмой по имени Оксана! Но за меня, слава богу, вступился Старец. Он написал этой ведьме записку неизвестного мне содержания, прочитав которую она не стала меня ни во что превращать, а просто обозвала меня собакой и плюнула мне на лысину, я ведь тогда еще был лысым, а после этого плевка прямо-таки заму-учился стричься!).…

А еще в той Степи можно пошляховать (от слова «шлях», в смысле - дальняя дорога), то есть сесть на телегу запряженную парой жутких зверюг, которых сами Кацапенки ласково называют «воликами» и куда-нибудь поехать за солью (правда, не выезжая за пределы Степи).… А еще там можно «наискать на себя приключение», то есть повстречаться с Запорожскими козаками из Славного Глуповского Козачества.

Прошу учесть, что это Козачество, руководимое Онфимом Мудроватых, о-о-очень сильно враждовало с Казачеством руководимым отцом Агафоном – «…бо родом-то быша тот Агафошка от Злитко, бишь от Забайкальцев, а Му-Дроватых – от Дуль, бишь от Запорожцев. А у тех собак вечно промеж себя свара идет, и потому промеж них лучше не суватися…» – мудро замечает Старец. Короче говоря, этот гетман Мудроватых все-гда воевал с отцом Агафоном  за «веру, царя и отечество». Ничего этого ни у кого из них, конечно же, не было, но «…каждый мниша што у другого оно есть, просто заховано или заныкано, а отсюда - зависть и подозрение. А потом и боище с побоищем. А иной раз и просто мордобой…» - так объясняет истоки их вражды Старец. Но на самом деле они враждовали не из-за этого, а… из-за буквы!

Да-да, из-за самой обычной буквы! Ведь отец Агафон полагал, что надо писать «кАзачество», а Мудроватых, что «кОзачество»! Так что вся их взаимная неприязнь вмещалась в одну единственную букву…. Кстати! Раз уж мы заговорили об отце Агафоне (который, как вы, наверное, еще помните, был депутатом местного парламента), да еще и в главе о Кацапенках, то мы не можем не затронуть столь крупное общеглуповское событие как «Парламентский Кризис», виной которому были… ко-неч-но же Кацапенки! А дело было так –

КАЦАПЕНКИ - 2

Я уже рассказывал об общенациональном глуповском Сговоре основным положением, которого было «Прямо не ходить», ну что б в какое бедствие или хотя бы трудность вляпаться. Так вот, однажды, сразу через все глуповские СМИ были оглашены две взаимоисключающие депутатские программы, сходившиеся только в одном – НАДО… ПОЙТИ… ПРЯМО!… Первая программа, подписанная депутатом Семеновым (из бывших) заключалась в том, что, мол, если мы пойдем прямо, то, как раз к Беде-то и придем. А вторая, подписанная Семеновым (из нынешних) сводилась к тому, что, мол, если мы пойдем прямо, то Беда сама к нам придет.

Вся Страна по-хо-ло-де-ла от у-ж-а-с-а!! Ведь во первых – это жуткое «из бывших» и «из нынешних» явно несло в себе какой-то намек! И этот намек был явно зловещим! А во вторых, и в главных – всех добила сама формулировка обеих Семеновских программ – НАДО… ПОЙТИ… П-Р-Я-М-О…

Город оцепенел и замер…. Жизнь в Стране тоже…. Птицы перестали летать, а звери шляться…. Куда-то подевались все комары…. И да-же Компетентные Органы пе-ре-ста-ли пря-тать-ся, а сидели вместе с народом на Соборной площади и тихонечко подвывали от предчувствия надвигающейся Мировой Катастрофы….

Сидели день… другой… третий… наконец не выдержали и, прокричав срывающимся голосом: - Нельзя ждать милостей от природы!! Если сгибнуть то уж самим!! – побежали на штурм Собора (парламент тогда еще находился в Соборе - «…при дороге на столбах…», то есть над Главным Входом на колоннах, в смысле балкона на четвертом фасадном этаже, смотри рисунок). За Органами ломанулись и все остальные.

Выбив тараном дверь, толпа короткими перебежками стала подниматься по внутренним Соборным лестницам…. Некоторые (наиболее отчаявшиеся) полезли прямо по фасаду…. И все это – МОЛЧА!! СДАВЛЕННО!! И… ОТ-РЕ-ШЕН-НО!!…

В это время в самом парламенте царила переходящая в панику истерия. Депутаты, как очумелые, метались по своему застекленному балкону и му-чи-тель-но искали выход из этого безвыходного положения…Выход был найден в трех пословицах, вернее – в трех мыслях которые всегда почему-то приходят в голову всем осажденным и обреченным. А мысли такие – «Обрубить все хвосты», «Концы в воду» и «Жечь бумаги». Но первую мысль депутаты даже не приняли к рассмотрению, потому что у них не было хвостов. Вторую к рассмотрению хоть и приняли, но в первом же чтении ее отвергли, так как, во-первых - река была далеко, а во-вторых – среди депутатов была ведь и просто товарищ Иванова. А вот третью мысль не только приняли и рассмотрели, но и взяли ее в производство. То есть свалили в кучу абсолютно в-с-е парламентские бумаги и… по-до-жгли!…

Пламя взметнулось чуть не до неба…. Дымом заволокло всю округу…. Искры и сажа метелились над городом и падали на крыши…. Возникло несколько крупных очагов возгорания, причем не только в городе, но и в близлежащих лесных массивах…. Правда начался ливень и поэтому Бедствия из этого не вышло…. Почти…. Ведь подогреваемый снизу адской топкой парламента Верхний (Деревянный) Собор все же сгорел. Правда, не весь, а лишь на половину. Да и не сгорел, а скорее – очень сильно протлел и обуглился. Так что Бедствия снова не вышло, а вышло лишь «…смутьянское непотребство…» (то есть -  руководимая какими-то смутьянами толпа выволокла депутатов из-под руин рухнувшей-таки парламентской крыши и начала учинять над ними непотребство). Правда потом толпа все же сжалилась над этими почерневшими, трясущимися от страха людишками и вешать их не стала, но потребовала, что бы депутаты Семеновы сделали два шага вперед и прилюдно покаялись…. Никто два шага не сделал!… Толпа повторила свое требование, сопроводив его недвусмысленными намеками в виде петли…. Снова никто не вышел и не покаялся…. И ТУТ! КОГО-ТО ИЗ ЕРШОВЫХ! О-СЕ-НИ-ЛО:

- Ёк-переёк!! - осенило этого Ершова – Это ж надо т-а-к лопухнуться!!

- Ёк-переёк!! - поддержала его толпа, ведь… все вдруг вспомнили, что… ни-ка-ких де-пу-та-тов Семеновых в Глуповском парламенте Н-Е-Т! А есть в нем лишь отец Агафон, господин крестьянский сын Подчудоюдин и просто товарищ Иванова! И… ВСЕ! И тогда, стоя по колено в устилающей Соборную площадь саже, толпа принялась «доискиваться истины», и… до-ис-ка-лась до … Васьки Впоперёкбатька! Ведь оказалось что этот «…чубатый непотребець…» и есть депутаты Семеновы! Причем – сразу оба! Вернее – как бы их совместный заместитель, который их и выдумал, а сам, под поддельной зам депутатской личины уже ПОЛГОДА ошивался в высших эшелонах глуповской государственной Власти!… Этот прохиндей получал за них (по доверенности) зарплату. Он два раза отдохнул за них на курорте (причем сам Васька ездил туда по своим поддельным зам депутатским документам, а под видом самих депутатов провозил с собою целую кучу баб). И, в конце концов, устав от «столь бурной халявы», он решил уйти на покой (разумеется, с двойной депутатской пенсией), НО – «…захотелось тому дурню напоследок што учудить. И учуди-ил, собака, у-чу-дил. Аж на четыре пожизненные…»! То есть Ваську как следует «упекли», перед настоящими депутатами извинились, Верхний Собор отстроили заново, а вот парламент «…от будущего греха подальше…» перевели с фасадного балкона в Соборные подвалы – «…ну штоб больше пожара не быша, а коли быша так втихую и без членовредительств в обоих смыслах…». Так Старец заканчивает рассказ о «…гаде ваське, собачьева сукина сына непотребце…», и переходит к «Тяжелому Машиностроению и Промышленности», которые в Глупове были Кацапенковскими изобретениями. Ведь, во-первых – помимо кургана с каменной бабой они унаследовали от Скифа еще и старенький «Запорожец», на основе которого они (правда вместе с кулибиными) создали Глуповское Машиностроение. А во-вторых – именно они принесли в Страну телевидение, которое здесь почему-то относилось к Промышленности. Ну, начнем по порядку, то есть с «Запорожца».

Он тихо стоял и ржавел около кургана, ведь им никто не пользовался. Нет, попользоваться хотелось, конечно, всем, но – не в очередь, а «тильки для сэбя». Но «тильки для сэбя» не получалось, ведь Кацапенок было очень много а «Запорожец» всего один и прав на него у всех было одинаково, и поэтому-то он тихо стоял и ржавел около  кургана. Но вот однажды кого-то из Кацапенок все-таки осенило:

- А давайте разберем этого «Запорожца» к чертовой матери, побачим шо там у него вовнутри, а потом наштампуем точно таких же нутрей, но уже на всех, и соберем из них… каж-до-му по Лич-но-му «Запорожцу»! –

Сказано-сделано. Разобрали… посмотрели…и - ни-че-го там не поняли! Тогда они подключили к этому делу каких-то местных кулибиных из одноименного института и – О, ЧУДО! – НА СВЕТ ПОЯВИЛСЯ… «ДРАНДУЛЕТ»! И причем не в смысле ругательства, а в смысле названия марки автомобиля (ну как, например, «Мерседес» или хотя бы «Вольво». Ведь тоже непонятные, но красивые слова и тоже, между прочим, не ругательные). И этот автомобиль был действительно ЧУДОМ. Ведь изобретали его не столько Кацапенки (которые в основном руководили), а кулибины. А кулибины это, прежде всего, что? Правильно – универсальность! И поэтому построенный ими (под лозунгом «Всегда и Везде») автомобильчик получился воистину у-ни-вер-саль-ным.  То есть его можно было использовать при л-ю-б-ы-х погодно-климатических и природно-ландшафтных условиях! Да еще и в л-ю-б-ы-х ипостасях! Ведь он же был… сборно-разборным! И сборно-разборным в нем было в-с-ё!… Двигатель был от двух до шестнадцати цилиндровым, причем… одним и тем же. То есть сам двигатель не менялся, а просто к нему (или от него) можно было присобачить (или отсобачить) лю-бо-е количество цилиндров (разумеется, со всеми внутренностями – ну там свечи, провода, составные коленвалы и прочее). Кузов тоже был сборно-разборным, вернее – съемно-составным. Он мог быть и «Лимузинчиком», и «Кабриолетиком», и «Джипиком» и даже  «Дилижансиком»[4]. А чтобы превратить машину из одной такой ипостаси в другую, надо было просто усилить или ослабить двигатель (в смысле количества цилиндров), потом, если, например, делался «лимузинчик» – удлинить каркас кузова (разумеется - вместе с трансмиссией), потом, если, скажем, делался «джипик» – поставить колеса покрупней, потом накинуть на эти колеса как бы такую цепь (это уже для «вездеходика»), а потом просто взять да и «накинуть» на весь этот «скелет» тот или иной кузов (в смысле кабины, дверей и проч.), и тоже, разумеется, сборно-разборный. Кстати и сам кузов тоже был довольно-таки… универсальным, в данном случае – в смысле необычности. Только передняя его часть была железной, ведь там находился двигатель (кулибины почему-то настояли, что бы он находился именно там) который есть предмет огнеопасный, а значит, и окружать его должно что-нибудь огнеупорное. А помимо этого передняя часть автомобиля еще ведь и служила тараном (не в смысле толпы, а в смысле каких-нибудь кустов и перелесков). А вся остальная часть кузова была деревянной (у моего «Драндулетика» он был именно таким – из досок) или пластиковой (то есть сделанной из какого-нибудь пластикового мусора, навроде старых тазиков или лимонадных бутылок). Ведь кулибины как-то научились весь этот мусор измельчать, потом что-то в него добавлять, потом – варить, а потом отливать из этой жижи… детали кузова! И это, кстати, было очень удобно, ведь сломанные или прожженные детали всегда можно было отлить заново.

Вот таким вот широкопрофильным, и всесторонне-самозаменяемым транспортным средством был этот «Драндулет». Но, правда, и очень дорогим. Ведь если скажем, ты не работал, а жил только на пенсию, то тебе нужно было копить на него аж це-лый год! Да и то не на весь комплект  (то есть: 16 цилиндров (в последних моделях все чаще заменяемых аккумуляторами для электродвигателя) и 8 различных кузовов), а лишь на четвертую часть всего этого. А дешевле Кацапенки не продавали (цех по производству «Д.» находился в их Малых Кацапах), потому что «…быша те шишы жлобами, скаредами, скупердяями, а ищо собаками и себе на уме…» - гневно обличает их Старец (имевший, кстати, подаренный ими самый-самый полный комплект), и постепенно переходит от Машиностроения к Промышленности, то есть к телевидению, принесенному в Глупов именно Кацапенками.

Его принесли уволившиеся из Большеземельской армии прапорщик Звездых-Старший и Кацапенко Второй Средний. А представляло оно из себя два новеньких «цельнотянутых» телевизора марки Кавээн. И вот с тех самых пор в Глупове и появилось свое телевидение.

Правда, поначалу оно было несколько…однобоким. Ведь своих телеканалов у глуповцев тогда еще не было, и поэтому они смотрели только Большеземельские. А так как по ним всегда  показывали одно и тоже – ну там парады, народное счастье, ударные темпы и т.д. – то глуповцам все это очень быстро надоело и они решили создать свои, глуповские телеканалы. Для этого они отправили на Большую Землю тех же двух Кацапенок, но уже со спецзаданием – разузнать, как эти каналы делаются, и принести это знание в Глупов. Что они с блеском и выполнили.

Принесенное ими знание было похоже на небольшой трехтонный  контейнер с аппаратурой и целый чемодан инструкций. Правда, сами Кацапенки во всем этом ничего не понимали, и поэтому было принято решение подключить к этому делу все тех же кулибиных. Подключили, подмазали и – О, Чудо! – на свет появился ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОРГАН ГОСУДАРСТВЕННЫХ ГЛУПОВСКИХ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В ПЛАНЕ ТЕЛЕВИДЕНИЯ (а попросту – телеканал) – ЧЕТВЕРТАЯ ВЛАСТЬ!

Но этот ЦОГГСМИ-Т появился все-таки не сразу, а постепенно, путем слияния всех четырех государственных и как бы негосударственных изначально созданных каналов. Ведь в начале их было ровно четыре (Первый, Второй, Третий и Четвертый соответственно), но так как они показывали в общем-то одно и тоже, то глуповцы решили их сократить, вернее – слить, в одну общую четвертую кнопку под названием «Четвертая Власть».

Зрительским успехом этот канал пользовался не-и-мо-вер-ным. Ведь хоть в нем и было все то же самое, что и в Большеземельских телеканалах, но – в глуповско-Компетентной окраске. Ведь «Четвертая Власть» была не только глуповской, но и Компетентной. И Ее студийная штаб-квартира находилась именно в Соборном, то есть са-мом Компетентном Глуповском квартале. И поэтому, помимо парадов, реклам и ударных темпов «Она» была прямо-таки пе-ре-на-сы-ще-на различными откровениями и расследованиями. А глуповцы всё это просто о-б-а-ж-а-л-и! Что поделаешь, уж так они были устроены. И поэтому  стоило лишь появиться на экране какому-нибудь затемненному Компетентному лицу и начать обиженным (и измененным!) голосом «резать правду матку», как в-с-я Страна буквально переставала дышать и с замиранием сердца внимала этим раз-гром-ным, о-бли-чи-тель-ным откровениям.… Ну вот, например, Лицо жалуется народу на вконец обнаглевший преступный беспредел, а параллельно с жалобой идет снятый скрытой видеокамерой видеоряд  гро-мя-щий этот беспредел пр-р-рямо на корню! То есть показывается слежка за кем-нибудь из Сидельниковых сопровождаемая приглушенными Компетентными вздохами типа: - Ай-ай-ай!… Ну и подлец!… Ну разве так можно?!… Ну как тебе не стыдно, с-собака?!…-  А потом идут кадры стойкой, мужественной и … Ге-ро-и-чес-кой борьбы Органов с этим гадским беспределом. То есть показываются момент проверки документов у Васи Маленького, сопровождаемый уже народными, в смысле – телезрительскими вздохами типа: - Это же надо!!… И откуда в наших Органах столько …Мужественности?!… Ведь Они же к са-мо-му Маленькому  О-чень Маленькому, по-дой-ти  н-е  по-бо-я-лись!!!… -

А еще был целый цикл передач, рассказывающий о борьбе с подрывной политической деятельностью, то есть о борьбе с Ершовыми. А еще были прямые трансляции из Зала Суда, с Места Происшествия, и, разумеется, с Компетентных Парадов проходивших в недрах Соборного квартала (эти недра, кстати, были похожи на обычный плац, с часовыми и разметкой). А еще были «Выборы», «Рейтинги», «Наиболее интересные моменты наказаний и награждений», «Криминал в быту», «Воровство на работе», и даже – «Вы нам писали» (по мотивам Старцевских анонимок, но не только).

В общем, «Четвертая Власть» была действительно замечательным телеканалом, но все-таки несколько… однобоким. Ведь «Она» освещала глуповскую жизнь только с Компетентной стороны, а глуповцам однажды почему-то захотелось посмотреть на свою жизнь и со своей собственной (в смысле стороны). И вот тогда-то на свет и появилась… «Другая Сторона»! Правда, Органы поначалу о-чень пытались переделать этот новый телеканал на свой Компетентный лад, но – «…сташа наше нестойкое к законности людие коготца тово по ночам отлавливать и слехка проучати. И оттово пропала в коготце тяга к цензуре и отдернулась ево когтистая лапа от народновых взглядов с другой стороны…». То есть этот канал стал действительно народным и действительно не Компетентным, и даже его штаб-студия находилась ни где-нибудь а в Пятом квартале, в котором жили все тяготеющие к «Ершовству» (ну то есть как бы к… свободе, что ли) глуповцы. А что бы этот канал не вышел однобоким – постоянного персонала в нем не было и он (персонал) каждые две недели полностью менялся. Да еще и по… Родовому принципу! Ну, скажем, две недели в нем всем заправляют Кацапенки, а значит и показывают только себя, в крайнем случае – о себе. Потом (и тоже две недели) Пошехонцевы. Потом, скажем, Тыгыдымовы. Потом… ну в общем, ВСЕ глуповские Рода по очереди заведовали этим каналом, а значит и «заостряли общественное мнение вместе со взглядом» на в-с-е-х Родах без исключения, но – по очереди. И – без цензур.

А были в Глупове и другие телеканалы – подпольные, то есть – Ершовские.… Тьфу ты! Опять эти Ершовы!… Видимо мне все-таки придется «сломать» сюжетную линию моей летописи, и рассказать «без очереди» о Ершовых. Ведь они хоть и не входили в число Больших (по численности) глуповских Родов, но вот по зна-че-ни-ю, они, наверное, были самым… ва-ажным, и самым… значи-ительным Родом! Ведь они, по сути, являлись как бы… двигателем всей глуповской жизни. Ну, вот скажем, Сошкины (вместе со своими потомками Пошехонцевыми) были созданы для того, что бы кр-р-репко стоять на земле. Причем ср-р-разу обеими ногами. Нет-нет, не в смысле издевки, а… просто так оно и было. Так вот – Сошкин кр-р-репко стоял на земле. Уракин – сидел у него на шее, что-то кричал и куда-то указывал.  Все остальные – тоже, в общем-то, были…привесками которые просто болтались на кр-р-репко стоявшем на земле Сошкине без какой бы то ни было для него пользы. И цели. А вот Ершовы – ДВИ-ГА-ЛИ ВСЮ ЭТУ МАХИНУ В БУДУЩЕЕ! Изо в-с-е-х сил упирались в спину кр-р-репко стоявшего на земле Сошкина и – двигали … дви-га-ли … д-в-и-г-а-л-и… НО! Иногда, или даже – почти всегда, от этого становилось только… ХУЖЕ!  И ХУЖЕ становилось ВСЕМ. Ведь Ершовы двигали эту Махину не именно куда-то ТУДА, а  лишь бы скорее ОТСЮДА. И от этого обычно попадали в на-столь-ко  кон-крет-но-е  З-Д-Е-С-Ь, что пр-р-росто – ОЙ!!… Но! Если бы они этого вообще не делали, то… вот ведь парадокс – ТО БЫЛО БЫ ЕЩЕ Х-У-Ж-Е!!… Ведь Она, Махина, основополагалась на Сошкине! А он, Сошкин, пр-р-росто стоял на земле! Н-и к ч-е-м-у не стремясь, и н-и-к-у-д-а не двигаясь! Так что Ершовы… все-таки… были нужны. Ведь если бы ни это их «напрасное суечение» то вся Махина давно бы уже покрылась мхом, вросла в землю по самую маковку, и … и-с-ч-е-з-л-а. Словно Её и н-е б-ы-л-о….  Так что Ершовы все же были нужны. Ну, хотя бы как анти-Компетентное развлечение (кстати, Ершовых иногда даже называли «подхвостный скипидарный пластырь для наших Компетенций Властных», или, проще – «скипидарики на наших коготцариков»). Ну, или как кулибины. Ведь именно Ершовы из-за своего «…приподло-припротивского…» склада ума и составляли костяк этой общеглуповской изобретательской касты. Одним словом – переходим к Ершовым, тем более что о Кацапенках пока все. В основном. Вкратце. В общих чертах. Итак –

ЕРШОВЫ