Аномалия - электронная библиотека

Карта Страны

Карта Глупова

Карта Острова

Карта Непреклонска

Мой дом

Собор

Разное

Нулевая Летопись

Большие Глуповские Рода:

Вдовины

«…Коли узриши где на Поле Брани трупу каково брошеннава, либо кусков ево, а вдругорядь может нарыщеши тамо-же могилище какое безымянное – так вот то Вдовины и есть…» - именно этими Старцевыми словами и следует начать эту главу. Ведь в них сконцентрирована вся суть Вдовиных - погибать на поле брани и тем самым… продолжать свой Род! То есть и так уже будучи детьми вдов делать и своих жен вдовами, а детей соответственно – вдовиными! А дети (которых у Вдовиных было, как правило, трое, и все они, как правило, были мальчиками) вырастали, женились, давали жизнь уже своим детям (тоже, как правило, троим и мальчикам) и уходили на Большую Землю, что-бы как их отцы, деды и прадеды «…сгибнуть хоть на каком большеземельском Польке…». И так было всегда. Во все времена и эпохи. Ве-е-еч-но.…

Кстати Вдовины были единственным глуповским Родом, который не только допускался (самой Большой Землей) на Большую Землю, но да-же и … звался Ею! Ведь Вдовины ни во что не вникали, и ни во что не вмешивались. Они не задавали лишних вопросов и не создавали лишних проблем. Им нужно было только одно – погибнуть хоть на какой-нибудь войне. Ну а «хоть каких-нибудь войн» на Большой Земле всегда хватало, а вот тех, кто хотел бы на них погибнуть – наоборот. И поэтому Вдовиных Там всегда встречали с распростертыми объятиями. И встречали – абсолютно все! И цари, и главкомы, и удельные князья, и президенты, и да-же Большеземельская Бюр. Машина и та их встречала! Причем без скрипа и трепета! И в их похоронках Она всегда честно печатала, что это похоронка именно на Вдовина из города Эн что в Энной стране (но не в смысле страха перед словом «Глупов», а лишь в смысле военной тайны). Так что Вдовины всегда были желанны и долгожданны на Большой Земле, и поэтому все глуповские контакты с Нею всегда осуществлялись только через них. А контакты эти, разумеется, были. Ведь нужно же было глуповцам куда-нибудь сбывать излишки своего сельского хозяйства и промышленности, которые уже просто не влезали в Башню. Да и нужно же было как-то получать взамен этого какие-нибудь современные бланки и мундиры. И новости. И достижения науки и техники. И секретные Компетентные предписания. Да и ... просто знания о Мире. О том ог-ром-ном, без-гра-нич-но-без-край-нем Мире, в котором глуповцы оказывается, и жили все это время, да-же не догадываясь об этом!..

Тут необходимо сделать небольшое отступление и посмотреть на окружающий глуповцев Мир глуповскими же глазами. Вернее – глазами Вдовиных, которые, после каких-нибудь Большеземельских войн иногда все же возвращались в Глупов (правда, лишь для того, чтобы вскорости умереть от ран) и вот они-то и приносили в Страну свои сумбурные, отрывочные взгляды, из которых (как из мозаики) в конце концов, и сложилась общеглуповская картина Мироздания, и картина эта получилась такой –

- со всех сторон Страну окружала бескрайняя и безграничная Большая Земля. Ее населяли люди, звери и метропольцы (то есть жители тамошней столицы под названием Метрополия). Там росли кусты, ели и осины. А еще там была река Колыма, в которую впадали абсолютно все Большеземельские реки, ручьи и речушки.

Снизу от Нее находилась Африка. Ее населяли негры, буры, слоны и крокодилы. Там были Египетские пирамиды и озеро Чад. А росли там тростники, пальмы и баобабы, в тени которых прятались от зноя героически сражающиеся за свою независимость партизаны.

Так же снизу от Большой Земли, но чуть в стороне, находилась Азия. Ее населяли индусу, кхмеры, моджахеды, скорпионы и верблюды. Там были высокие снежные горы, и большие  жаркие пустыни. Там росли ливанские кедры, верблюжьи колючки и бамбук. А еще там были топкие джунгли, в которых героически сражающиеся за свою независимость партизаны выращивали рис.

Справа от Б.З. Находилась Америка. Ее населяли негры, кубинцы, дядя Сэм, индейцы из племени Янки, а так же много различных животных, например обезьяны, бизоны, скунсы, попугаи, и медведи гризли (это у которых очень большое грызло). Еще там была улица Брайтон Бич и город Тиу-Тиу-А-Кан. А росли там клены, сосны и кактусы, из которых героически сражающиеся за свою независимость партизаны гнали самогонку.

Слева от Б. З. Находилась Цивилизация, в просторечье именуемая Европой. Там было в-с-е. И даже героически сражающиеся за свою независимость партизаны ходили там в костюмах и говорили по сотовому телефону.

Ну а сверху от Б.З. не было вообще ничего, кроме покрытого льдом и ягелем утеса, с которого героически сражающиеся за свою независимость партизаны охотились на моржей.

Так что как видите весь вокруг-глуповский Мир был в партизанах по самое некуда, за которых к тому же нужно было сражаться и погибать. Вернее – почти весь. Ведь на самой Большой Земле партизан не было, а были лишь бандиты и бунтовщики, так что метропольцам, ну в смысле Большеземельцам (а заодно значит и Вдовиным) приходилось самим быть у себя партизанами, то есть стойко и героически следить из-за куста за всякими отморозками «…кои по дикости своей бандитской богом данного им счастья – ПОЗВОЛЕНИЯ КОРМИТЬ С-А-М-У  М-Е-Т-Р-О-П-О-Л-И-Ю – так и не уразумели…». Ну а заодно и сражаться с ними. И так же стойко и героически. И по партизански. В смысле куста.

Проще говоря, из-за отсутствия какой-нибудь большой и официальной Большеземельской войны Вдовиным в основном приходилось «сгибать» в войнах маленьких и неофициальных, а для этого им приходилось вступать в Большеземельские Компетентные Органы, которые как раз и занимались сотрудничеством со всякими партизанами, а заодно и следили «…штоб на самой б. з. той бы гнуси не завёлось бы, и тую бы б. з. из под метрополии не выдернуло б…» (Метрополия представлялась Старцу (а заодно и всем остальным глуповцам) чем-то вроде …кр-реп-кого огнеупорного кирпича, который глыбился в центре большо-ого, но о-чень тонкого листа бумаги (то есть как бы…Большой Земли) который все время кто-то якобы пытался выдернуть из под этой багровой каменюги. Или даже… он сам (в смысле – пытался выдернуться)?! А, кстати, глуповская Страна представлялась им как бы такой кро-охотной, неуловимо-невидимой дырочкой на этом же самом листе). И поэтому Вдовиным всегда хватало места «…для стойкой и героической смерти во имя жизни…». «Смерти», разумеется, своей, а «жизни» – видимо Большеземельской, НО! Не за так! Ведь после каждой такой «сгибели» Большеземельцы о-бя-за-тель-но присылали в Глупов официальную похоронку, да еще и с какой-нибудь наградой! А в похоронке они обязательно писали, при каких именно обстоятельствах и где именно сгиб на этот раз героический сын героического города Эн.

Правда, в этих похоронках почти всегда были… ну скажем так – неточности, которые очень легко раскусывались глуповцами. Ведь от Вдовиных, еще ДО их сгибели иногда приходили письма! А в них иногда были и фотографии! Вот «неточности»-то, что называется и всплывали! Так, например, от Сереги Вдовина пришло письмо с фотографией, на которой он сидит на верблюде на фоне Египетской пирамиды. А в пришедшей после его сгибели похоронке было сказано, что он … случайно попал под танк на одном из Камчатских полигонов, за что и был посмертно награжден… арабским орденом «Дружбы Народов против Израильской агрессии и прочего»!… И таких вот «неточностей» в посмертных Вдовинских бумагах было не-ме-ря-но. То они тонули в Белом Море и получали за это… Вьетнамское «Бамбуковое Солнце»! То терялись в Зауралье, но с приложением … «Звезды Мозамбика»! А еще ведь были «Ирландский Крест»… «Курдский Полумесяц»… «Испанское Крыло»… «Абхазский Клинок»… «Корейский Сноп»… «Сербский Серп»… и д-а-ж-е «Гондурасский Гондурас» вместе с «Никарагуанским Никарагуаном»! А уж про собственно Большеземельские награды и говорить нечего, ведь их было столь-ко, та-ких и за та-ко-е, что просто – ОЙ! Но давайте не будем заниматься обычным перечислением Вдовинских наград, а повнимательней посмотрим на самих Вдовиных в лице пары-тройки наиболее известных их представителей, а заодно и посмотрим на связанные с ними «сгибели».

Ну, возьмем, к примеру… а хотя бы Саньков Вдовиных. Их же было четверо, и все они были Саньками, то есть Александрами (а заодно и родственниками, ведь трое из них были родными  братьями, а четвертый – им всем двоюродным).

Жили все они примерно в 20-ых годах Нулевого века (по нашему летоисчислению), то есть во времена Разгуляя. Так глуповцы называли революцию, интервенцию, чекистский и «белый» терроры, гражданскую войну и чередовавшийся со всем этим батькизм-бандитизм. Ведь по странному (даже для глуповцев) стечению обстоятельств в их Стране все это произошло од-но-вре-мен-но! Вернее – не произошло, а привалило извне, то есть из Большеземелья, где вся эта жуть и народилась. И причем привалило Это сразу отовсюду. С севера нагрянула сила, которую глуповцы вполне справедливо назвали Красным Зверем. С юга нагрянул - Белый Зверь. Ну а все остальные – с боков. Они нагрянули рядами, толпами и эскадронами. На броневиках, тачанках, лихих конях и пешком. И вот значит, нагрянули и - СТАЛИ БИТЬСЯ! ВЕРНЕЕ – РЕЗАТЬСЯ! ВЕРНЕЕ – «…ГНУСНО-МЕРЗКО-ЛЮТО-ЗВЕРЯЧЕ СА-МО-У-НИЧ-ТО-ЖАТЬ-СЯ…» - ведь в основном-то они бились между собой, а глуповцев «цепляли» лишь случайно. Ну, или для «…профилактики, штоб знали бишь суки кто теперь Хозяин…» - передает Старец высказывание одного из Разгуляйцев. Но для маленького деревянного Глупова, с его тогдашним четырех тысячным населением и такой вот недельной (Разгуляй длился около недели) «профилактики» хватило «…штоб мало-мало не выйти в по-олный Ноль…»). Ведь за эти дни половина всего города (разумеется, вместе с жителями) была просто разодрана в клочья. Ну а то, что осталось было «…не на очень много целее…». И вот тут, наконец, случилось Чудо. Кому-то из оставшихся в живых Ершовых пришло в голову заманить поодиночке всех этих Зверей в Гиблое Место, да там их и бросить, то есть – погубить, что и было с блеском проделано Вдовиным-Двоюродным. Подробнее обо всем этом я расскажу в главе «Ершовы», а сейчас мне бы хотелось рассказать только о Саньках.

Значит – Саньки.

Все они, разумеется, сгибли во время Разгуляя, но к-а-к по-разному! Что-бы не плутать в прелюдиях этой странной и страшной истории, предлагаю просто рассмотреть их (Саньков) стенд во «Вдовинском» отделе Музея и сразу же всё понять.[1]

Стенд небольшой – всего четыре награды и два документа, но зато ка-ки-е!

Первым документом был обычный тетрадный листок, исписанный с обеих сторон какими-то каракулями. Листок был старым, грязным и обоженным, но написанные на нем тремя разными почерками каракули все еще читались. Первая (верхняя) гласила – «Посмертное удостоверение. Выдано товарищу Саньке Вдовину. Сим удостоверяю, что он героически пал в боях за свою Свободную Родину, и был посмертно награжден орденом Революционного Красного Знамени и именным револьвером типа наган» – затем шла неразборчивая круглая печать и подпись -  «командир полка (он же  начальник местного губчека) товарищ Иванов».

Вторая надпись, для прочтения которой листок нужно было перевернуть вверх ногами, гласила – «Сим удостоверяю, что героически погибший в боях за свою Великую Родину рядовой пехотного полка С. Вдовин был посмертно представлен к ордену «Владимира-с-мечами» третьей степени». Затем шла такая же неразборчивая печать и подпись – «Главнокомандующий местной добровольческой армии его превосходительство гвардии полковник Иванов».

Третья надпись, находившаяся на обратной стороне листка, гласила – «Дорогой братан Санька! Тебя стрельнула какая-то падла в боях за твою Несчастную Родину. И мы, за твою короткую, но героическую жизнь награждаем тебя экспроприированным у экспроприаторов орденом «Андрея Первозванного» и взятой где-то там же табакеркой с надписью «Князю Багратиону»». И подпись «атаман батька Иванов». Все. Больше никаких надписей на листке номер 1 не было.

Теперь листок номер 2.

Это был такой же ветхий и обугленный листик (правда, двойной). На нем была надпись - «Справка. Дана (посмертно) Саньке Вдовину в том, что он (посмертно) награжден высшим боевым Глуповским орденом «Багряный Лист» за номером 2.». Все. Никаких печатей после этой надписи не было. А вот подписи были, причем – це-лых четыреста три! То есть весь-весь листик был записан ими аж до некуда. А на стене, за обоими этими «документами», в как бы такой стеклянной витрине, лежали все четыре упомянутых ордена. А вот ни золотой табакерки, ни револьвера типа наган там не было (об их судьбе я расскажу позднее). А теперь необходимые комментарии.

Как вы уже, наверное, поняли, трое первых (родных) братьев, оказались втянутыми в водоворот Разгуляя, причем  с разных сторон и «за разные команды». Но их это нисколько не смущало, ведь они же были – Вдовиными, то есть теми, кто обязательно должен погибнуть. И не важно за кого. Главное – стойко и ге-ро-и-чес-ки. Что поделаешь, уж такими их создал бог. А раз он их создал (да еще и именно такими) – значит, ему это было для чего-нибудь нужно. А раз так, то не будем «…сувать свой песий нос в не нашега собачьега ума дела…» и сразу же обратимся к документу номер 2, ведь с первым и так всё ясно  (смысле самого банального братоубийства). Ну, разве что, кроме того, почему столь разные надписи были сделаны на одном и том же листке. Но и тут нет ничего сложного. Просто никакой другой бумаги в Глупове тогда уже не осталось, а ведь посмертные документы нужны всем! Всегда! И при любой Власти! И поэтому-то и пришлось «…тем непотребским Зверюгам смиритися и покласть свои разно Зверячии прописи на одну и ту же бумазею…». А что, кстати, касается за-слу-жен-нос-ти посмертных Санькиных награждений, то тут уж можете не сомневаться – сгибли они действительно стойко и действительно героически. Двоих из них сожгли в топке бронепаровоза (разумеется, после пытки), а вот третьего, правда, просто застрелили, но зато – сзади, в упор и в затылок, а это хоть чего-нибудь да стоит! Так что свои награды они получили вполне заслуженно.

А теперь – что касается документа номер 2, то есть стойкой и героической сгибели Саньки Двоюродного.

Как я уже и говорил, кому-то из Ершовых пришла в голову гениальная  мысль – заманить всех Зверей в Гиблое Место «…и всех их чрез то место и у-хай-до-кать…». Ну а кому можно было доверить выполнение столь сложной и опасной миссии? Правильно – только Вдовиным! Вот им и доверили. Вернее – ему. Ведь из всех хоть сколько-нибудь годных для сгибели Вдовиных один лишь Санька Двоюродный и остался. Ведь все остальные «годные» (то есть от 15 и выше) к этому времени уже сгибли в Разгуляйской пучине. А Саньке должно было «стукнуть» 15 лишь через 2 месяца, вот он, что называется, и сохранился. Поэтому-то ему, как самому старшему из Рода и доверили эту миссию. Ну а он взял её, да и… выполнил!

Перво-наперво он пришел  к Краснозверцам и, представившись невинно пострадавшим от Белозверцев следопытом Дерсу-Узала, предложил показать им «…то место, где у белого зверя и логово и берлога…», и отвел их всех в Гиблое Место. То есть – погубил.

Затем он пошел к Белозверцам и, представившись им, как невинно пострадавший от Краснозверцев проводник Иван Сусанин, погубил и их. Той же «заманухой» (только обратной) и об то же самое Место. Кстати – поразительный факт, показывающий как… стра-анно влиял Глуповский воздух на нормальных вроде бы на голову людей! Ведь Белозверцы ПО-ВЕ-РИ-ЛИ, что эта малолетняя, скуломордая, башкирская харя и е-с-т-ь Иван Сусанин!… Ведь Санька (по матери) был родом из Уфимцев, и был не столько Вдовиным, сколько Вдов-Юлаем. Просто по давным-давно заведенной традиции, каждый глуповский Род носил имя своего Родоначальника, и поэтому все эти Вдов-Юлаи, Вдовштейны и Вдовишвили были для глуповцев просто Вдовиными (по имени основательницы этого Рода, которую все знали как Черную Вдову). То же самое касалось и всех остальных глуповских Родов (например среди Пошехонцевых были и Пошехоняны, и Пашко и Паш-Оглы и т. д. Но для глуповцев все они были просто Пошехонцевыми, то есть тихими, неприметными людьми живущими в самом огромном городском квартале Вел. Сев. Путь).

Так вот – глуповский воздух уже явно подействовал на Зверей, и глуповцам в принципе можно было просто подождать еще недельку и весь этот Разгуляй кончился бы сам собой, и кончился бы тем, чем и всегда – то есть поголовным помешательством всех извне в Страну пришедших, и глуповцам бы осталось лишь сбить этих трясущихся, плачущих существ в одну кучу и отправить под конвоем на Большую Землю, ну или поместить в какой-нибудь местный дурдом, НО! У глуповцев просто н-е было этой недельки! Ведь их и так к тому времени осталось меньше половины! Вот Саньке и пришлось все это «…заманихино коварство до конца доковаривать. В смысле – до своего…».

И вот пришел он к Батькозверцам и, представившись невинно пострадавшим сразу от всех мелким уголовником по кличке «Шухер», предложил отвести их «…в то место, где у всех остальных Зверей несметная казна запрятана. А покудова батьковцы ее брать будут он якобы на шухере постоит, но не за так, а за долю…». Батьковцы на это, разумеется, «купились» и со всех ног побежали к Гиблому Месту, но прежде чем в Него войти и сгибнуть они взяли и пристрелили Саньку из экспроприированного где-то дуэльного пистоля. Ну, чтоб долей не делится….

Глуповцы похоронили Саньку где-то на Острове (где именно сейчас уже никто не помнит) и стали думать, как бы им увековечить память об этом дей-стви-тель-но Великом Человеке, который дей-стви-тель-но всех их спас. Думали-думали наконец надумали - наградить его (посмертно) своей высшей боевой наградой орденом «Багряный Лист» за номером 2 (первым был награжден еще веке в 14 какой-то Пошехонский Ослябя). А из себя этот орден навроде нашей медали, только  ее планка (то есть – «щиток») обтянут какой-то особенной похожей на бересту материей, под которым, вместо медальной «кругляшки» висел сам «Багряный Лист» (тоже как бы березовый только осенний), и без всяких слов на нем. После этого глуповцы где-то раздобыли тетрадный листок и выписали на нем Саньку посмертную справку. А что-бы придать ей законный, то есть официальный вид, все оставшиеся в живых глуповцы (по одному от каждой семьи) ее подписали. Ну, то есть, как бы заверили. Ведь никаких печатей у них тогда еще не было, а законность все же была нужна. И впоследствии эта справка стала как бы… общеглуповской Степенной Книгой что ли. Ну, то есть, как бы такой…все-Родовой родословной. Ведь абсолютно все ныне живущие глуповцы обязательно произошли от какого-нибудь подписанта этой справки. То есть справка стала общеглуповским генеалогическим деревом, породнившим их всех своим обугленным стволом с обрубленными корнями, то есть всеобщей, все-у-жа-са-ю-щей  Бедой, имя которой – Разгуляй[2]….

Кстати – в связи со всеми этими генеалогиями и родословиями мне вспомнилась и еще одна прилюбопытнейщая Вдовинская особенность. Будучи самым… ущербным, что ли (в смысле вечного полу сиротства) глуповским Родом, Вдовины как-то умудрялись порождать на свет… другие Рода! Ведь и Тыгыдымовы и Бусурмановы произошли именно от Вдовиных!… Ну, о Тыгыдымовых, как о Большом (по численности) Роде, я расскажу в их собственной Родовой главе, а вот о Малых Бусурмановых можно и сейчас. А дело было так –

- отправился как-то один Вдовин сгибать на Большую Землю. А так как это произошло как раз во время Первой Чеченской Невойны, то он именно на Нее родимую и попал. Попал и… пропал. В смысле – без вести. Но – стойко и героически! Ведь вместе с извещением о его пропаже в Глупов прислали и его посмертный орден «Мужества».

- А значит эта его пропажа равносильна героической сгибели (ведь орден-то – посмертный)!- решили глуповцы и, постепенно забыв об этом незначительном (по сравнению с другими Вдовинскими судьбами) эпизоде, принялись было жить себе дальше, но тут началась Вторая Чеченская Невойна и несколько «дозревших для сгибели» Вдовиных на Нее родимую уже было даже и отправились, но… вер-ну-лись! С пол-до-ро-ги! И не одни, а с… Вдовиным! Который… видимо… значит… не сгиб, и даже… выходит… как следует … не пропал!

Обступили его глуповцы и давай расспрашивать что, мол, да как. И выяснилось вот что –

- Вдовин, разумеется, не сгиб, и даже не пропал, а просто попал в плен. А когда он из этого плена сбежал, то оказалось, что извещение о его сгибели в Глупов уже отправили. И поэтому он уже как бы… мертвый. И вот озлился тогда он на всех, поменял свою мертвую фамилию «Вдовин» на как бы живую «Потрупин» и к-а-а-к пошел там всех «зачищать», ну то есть убивать все что движется или хотя бы шевелится! И т-а-к рьяно он взялся за это дело, что вскорости «назачищал» там всего аж на майорские погоны и Черную Компетентную форму (до этого у него была Синяя). А потом вдруг… у-с-т-а-л!?… И сколько его ни били и не уговаривали никого «зачищать» он больше не стал, а вместо этого взял и совершил… ИЗМЕНУ РОДИНЕ! То есть ночью, втихаря, открыл какой-то «люк» над какой-то «ямой», и… выпустил оттуда всех приготовленных для утренней «зачистки» бандитов! Ну а бандиты-то не дураки – шарахнули его по башке кирпичом и уволокли с собою в горы. То есть как бы опять в плен, только убегать из которого он уже почему-то не стал. А когда Первая Невойна закончилась его вдруг взяли и … наградили! И тоже орденом «Мужества»! Правда, теперь не Большеземельским, а бандитским. А наградили его (причем – НЕ ПОСМЕРТНО) не за стойкость и героизм, а, наоборот, за то, что он перестал их там проявлять (в смысле «зачисток») и тем самым видимо тоже проявил… стойкость, и, тоже… видимо… героизм?! Вот такой вот стра-анной была эта Невойна…. А потом его вывели на какую-то дорогу, дали пинка под зад с краюхой хлеба, ну мол аллах-акбар тебе в добрый путь, и… отпустили. А куда ему было деваться после «Измены Родине»?  Правильно – только на родину, то есть в Глупов, куда он, в конце концов, и пришел. А так как шел он кустами да окольными тропами, то пришел он только тогда когда уже началась Вторая Невойна. И где-то на Глуповско-Большеземельской границе он встретился с теми Вдовиными которые шли на Нее родимую сгибать. Но он их туда почему-то не пустил, а пинками пригнал обратно в город, о-чень мотивируя это тем, что, мол, не хрен вам по тем Невойнам шляться, устанете лишь, да и только. В общем не пустил, и поэтому на той Невойне никто из Вдовиных так и не сгиб.

И вот значит, рассказал он все это глуповцам, и совсем уже было пошел домой (ну чтоб отдохнуть с дороги-то) как вдруг выяснилось, что домой он идти… не может! Ведь, во-первых – после получения его похоронки его вдова была прилюдно названа «вдовой» со всеми вытекающими отсюда последствиями. А во-вторых – Вдовин ведь вернулся не один, а привел с собою «…некую бусурманинку из тамошних чечен, а с ней и трех бусурманчат таковой же бусурманинской национальности…». То есть он привел с собой одну из тех семей, которые он тогда выпустил из некой «ямы». Ну, правда, не всю семью, а лишь ее половину, так как другую половину кто-то все-таки «зачистил». А пока Вдовин шел с ними в Глупов, он с этой бусурманинкой…ну вроде как… подженился, то есть стал ее мужем. А как называется муж бусурманинки? Правильно – бусурманиным, то есть – Бусурмановым! Ну а где следует жить всем пришедшим в Глупов Бусурмановым? Правильно – в «Бусурмановке»! А так как «Бусурмановки» (в смысле квартала) в Глупове тогда еще не было, то глуповцам пришлось в авральном порядке ее строить. А так как внутри города места для нее уже попросту не было, то ее построили … снаружи! То есть как бы… «прирубили» ее к Желтому Окольному Городу прямо напротив Кацапенковского переулка «Парадный». Вот и «…вспух тот бусурмановский выселок аки прыщ на святем теле нашега богоспасаемого града…» – так заканчивает Старец  всю эту новоРодообразовательную, а заодно и градопристроительную эпопею.

В настоящее же время Бусурмановы занимают не только этот «прыщ» но и два прилежащих к нему желтогородских особнячка, а так же еще один – в «Большом Уфимке», прямо посреди базара (в нем они устроили цветочно-винно-коньячно-цитрусовый магазинчик «Павлин»).

Живут они, в общем-то, мирно, разводят овец (вернее – овцу, ведь я видел всего одну) и «…небольших, но гор-р-рных орловь вельми-и лепых окрасов…» (на самом деле это были… попугаи, просто им об этом никто почему-то не сказал. И вы, кстати, тоже не говорите, а то нрав у них - гар-рячий, а киньжяль – острый, так что мало ли). Ну а самым известным из всех нынешних представителей их Рода, пожалуй, является второй младший сын Бусурманова-Старшего -  Джазик Апчхян-Кхекхеев. Правда, сейчас его зовут Кецалькоатль, или просто Кецаль (а для знакомых и вовсе Кацо). А прославился он тем, что, во-первых, знал очень много всяких языков и наречий и поэтому был одним из двух официальных Глуповских переводчиков (вторым был все время шастающий по Заграницам Шибячис), а во-вторых – он был помешан на древнеамериканских цивилизациях, все время их изучал и иногда даже печатал отрывки из их литературных памятников. И вот однажды он перевел, изучил и напечатал какую-то ихнюю поэмку в которой были такие строки:

                                       - … Как цветок задумчивый мира

                                             была эта бледная раса

                                             в чьих слабых руках дрожали

                                             короны из аметистов… -

Никто не понял, что он хотел этим сказать, и поэтому его на всякий случай посадили.  Причем на смехотворную «четверть-пожизненку», а он возьми и обидься! Начал грубить часовым, потом отнимать у них паек, а потом вдруг взял и … САМ перешел в камеру к политзаключенным, то есть - к Ершовым! Потом, как это и положено у политических, поменял свое настоящее имя на этого самого Кецалькоатля, и Н-А-Р-О-Ч-Н-О перевел, изучил и напечатал некую «Песню (-плач) о взятии (врагами моего милого) города Чичен-Ица». А в ней была такая строка – «…Трижды был праздник наших врагов, наших врагов…». А напечатал-то он ее как раз в день совпадения Глуповской Пасхи, Глуповского Карнавала и одного из Дней Глуповской Независимости!… В общем, «Умысел» и «Незаконный намек со скрытым смыслом» были налицо, и все свои «пожизненки» он огрёб вполне заслуженно. Отсидел. Вернулся. Но почему-то не ушел жить в «Ершовку», как это делали все «объершившиеся», а вернулся к своим, в «Бусурмановку» («…бо жиша те псы стаями, хребеты свои друг за дружку прячучи…»). Правда теперь, чтоб его ни с кем не спутали, он старается даже внешне выглядеть как Кецалькоатль. То есть выдирает у своих «орлов» зеленые перья и делает себе из них одежду. В крайнем случае – накладки на бурку и папаху (ведь слово «кецалькоатль» именно так и переводится – «тот кто любит переводные (и не только) письменные (и снова не только) знания и  ходит в одежде (или хотя бы накладках) из прекрасных изумрудных перьев» – во как!).

С Бусурмановыми вроде бы все. Теперь снова настроимся на серьезный лад и вернемся к Вдовиным, вернее к после-Разгуляйским общеглуповским генеалогиям.

Так вот – те, породненные общей Бедой 403 фамилии, и стали основой для всех глуповских генеалогий (в смысле – всех ныне существующих глуповцев). Но только не все 403, а лишь 170 из них, ведь, как вам наверное известно, любой Разгуляй выгрызает из общества прежде всего  молодых и сильных (то есть именно тех кто в принципе и мог бы дать потомство), а оставляет как правило лишь стариков и калек (то есть тех от кого потомство получить затруднительно), да случайно не затоптанных (или - не случайно спрятанных) младенцев, которых в Глупове и оказалось ровно 170. И вот от этих 170-сяти кое-как выращенных стариками и калеками младенцев и произошли (разумеется – В ПОСЛЕДСТВИИ) все ныне существующие глуповцы. Плюс некоторое количество всяких приблудных личностей. Но не много – где-то с сотню. Максимум – с две. С половиной. Да и то потом все породнились. А теперь вернемся к нашим Вдовиным.

В следующий раз (то есть уже в После Разгуляйскую эпоху) они «отличись» во время Великой Отечественной Войны. Нет, они, конечно же «отличались» и ДО Неё, например, в Финской компании, и Халкин-Голской, и Прибалтийской, и Западно-Украинской, и Польской, и Испанской, и … словом они сумели «отличиться» много где, но все это было как-то… несерьезно. Пару трупов там, пару трупов сям, и в итоге – всего-то три десятка посмертных орденов. А вот потом…

                                    началась…

                                                 Великая…

                                                               Отечественная…

                                                                                        Война….

ВДОВИНЫ - 2

В первые же дни, вернее – часы Войны, на волне «…всеобщего негодования по поводу по песьи вероломного нападения …», в Глупове срочно само организовался ОГО-ГО, то есть – Отдельный Глуповский Отряд Гражданского Ополчения, целью которого было «…хорошенько проучить собаку-гитлера за все его паскудство и засранство…». Костяком этого отряда стали, разумеется, Вдовины (они составили около половины этого двухсот трехголового отряда).  И вот, уже где-то на пятый день Войны, выстроившееся на вокзале Ополчение торжественно клялось перед всеми глуповцами «…о-чень хорошо проучить тую собаку…». При этом один старичок из Вдовиных выдернул из под «вокзальных» рельсин здоровенный болт и прошамкал: - Вы как хотите, а лично я никого проучать не буду, потому как сил уже нет ни хре-на! А вот этот гвоздок в тую песью черепуху той собаки, пожалуй, вобью! – и важно спрятал этот «гвоздок» за пазуху. А другой Вдовин, совсем еще пацан, сбегал в это время в Музей, вытащил из «Санькиного» стенда револьвер типа наган (который там тогда еще был) и сказал: - Раз деда собаку-гитлера «загвоздил» (в смысле – занял для пригвождения), то я хоть какого-нибудь геббельса из батиного револьвера шлепну (этот пацан был сыном того Саньки Вдовина который служил у Краснозверцев, а заодно и внуком этого контуженного в голову деда, которого тогда, во времена Разгуляя, контузили какие-то чекисты прикладом по голове)!

Ну, тут пацану дали по шее и отобрали у него наган, мотивируя это тем, что, мол, мал еще собака, чтоб Музейные ценности на геббельсов переводить. Но затем, под давлением не на шутку разбушевавшегося деда, который пообещал начать «…гвоздить тую собаку прямо здесь и сейчас коли робенку пугач не вернут…» – наган пацану вернули. Правда, под расписку. И так как никаких других заминок не возникло, то Отдельный Глуповский Отряд Гражданского Ополчения, пешком, по все еще различимым тогда шпалам Царской Железной Дороги (которой со времен бронепоезда никто никогда больше не пользовался) ушел на Большую Землю.… Никто не пожалел и не обернулся назад….

На Большой Земле их встретили с распростертыми объятиями (ведь все ОГО-ГО-шники назвались Вдовиными) и, назначив из их числа несколько полевых командиров (Вдовины издревле сгибали только под самоуправлением, ну то есть они всегда были чем-то вроде Родовой полу-самостоятельной полу-банды только в рядах Большеземельской армии), погрузили все ОГО-ГО в вагоны и повезли на Западный Фронт.

Привезли (под канонаду), выгрузили (под бомбежку), дали всем по винтовке (тоже под расписку), «влили» в состав эР-Ка-КА (Рабоче-Крестьянской Красной Армии), показали, где фашисты, отошли, и - «…по-шла за-ба-ва, гос-по-ди от-сто-ро-ни!…» - не то ужасается, не то восхищается при этом Старец. Ведь ОГО-ГО-шники т-а-к рьяно взялись за это дело, что «…не заметив того, пробили весь тот песий фронт навылет и забурилися в его тылы на сотню верст. И да-вай там шорохи наводить да злодействовать…».

Огогошники, видимо от прилива «ярости благородной», стали как будто… неуязвимыми! С одними винтовками они ходили на танки и… по-беж-да-ли их! Одними штыками они отбивали це-лы-е ро-ты наших военнопленных! Одними саперными лопатками они пускали под откос це-лы-е бро-не-по-ез-да! А один раз даже потопили под-вод-ну-ю лод-ку! Обычной гранатой! И при всем при этом ОГО-ГО не редел, а напротив – постоянно рос за счет вливающихся в его состав отбитых пленных, «окруженцев» и всяких самородных народных мстителей, Но! Именно это Его и сгубило. Ведь товарищ-сталин, как, впрочем, и собака-гитлер, очень не любил эти категории людей и видел в них лишь врагов и предателей.

И поэтому-то в выросший уже до размеров дивизии ОГО-ГО срочно направили «…следствия с о-чень хреновыми последствиями…» - то есть Большеземельские Компетентные Органы. Но так как Война только-только началась, и нужда в добровольно сгибающих героях еще не отпала, то ОГО-ГО они «зачистили» не полностью, а лишь наполовину. А потом все что осталось разделили на несколько частей и переделали в ГУ-ГА, то есть в Головную Ударную Группировку Армий, которую в свободное «брожение» по вражеским тылам уже не отпускали, а держали при себе, что-бы при случае Ее можно было бы швырнуть в какое-нибудь пекло перед какой-нибудь армией. И вот в таком разрозненном виде (ГУ-ГА было несколько, по две на каждый фронт) глуповцы и провоевали до конца Войны. А заодно и до своего. Но история эта темная, и ничего определенного о всеглуповской всесгибели сказать нельзя, ведь все материалы об этом были строго засекречены самими Большеземельцами, а по посмертным глуповским наградам понять что-либо сложно, ведь в-с-е эти награды были почему-то… иностранными. Польскими, Чешскими, Норвежскими, Югославскими и – н-и од-ной Боль-ше-зе-мель-ской! То ли Большеземельцы не считали нужным награждать ГУ-ГА-чей за их подвиги, считая их чем-то заурядным и самим собой разумеющимся – то ли еще почему, НО! Большеземельских наград у Гугачей не было. А иностранные – были. Но в их сопроводительных посмертных документах (время от времени все же приходящих в Глупов) все было написано по иностранному, а значит – непонятно….

Кстати - а ведь сам город Глупов тоже воевал! И даже чуть было не подвергся са-мой нас-то-я-щей Оккупации! Да еще и … Двойной! Вернее даже – Тройной! Но все, слава богу, ограничилось обычной Осадой. А дело было так –

- пока Гугачи, вернее тогда еще Огогошники, шарились по вражьим зафронтовым тылам, сам тот Фронт неумолимо двигался на Восток. Двигался-двигался, да и уперся одним из своих стальных клыков прямо в город Глупов. И… сло-мал этот клык к чер-то-вой ма-те-ри!… Вернее – Он сломал его не о Глупов (до которого Он так и не дошел), а обо всю Глуповскую Страну в целом, осилить которую Он так и не смог, потому что Ее к тому времени уже окружала проклятая Торная Тропа.

Торная Тропа, это как вы, наверное, еще помните, как бы такая дорога, окружающая сразу всю Страну и обоими своими концами упирающаяся в Гиблое Место. Эту Тропу глуповцы построили сразу после сгибели нагрянувшего на них Разгуляя, дабы обезопасить себя от подобных «нагрядываний» раз и навсегда. И эта Тропа у них получилась… глуповской! То есть как бы такой… заколдованной. И поэтому любой ступивший на Нее чужак сразу же дурел, терял рассудок и покорно шел по Ней туда, куда Она его и вела, то есть – в Гиблое Место, то есть – к гибели. А перепрыгнуть Ее, или хотя бы как-нибудь обойти не было ни-ка-кой возможности. Вот поэтому-то Она и была той самой глуповской Границей, о которую ломали клыки (и даже головы) абсолютно в-с-е! И целые Фронта! И отдельно взятые диверсанты! И даже «наши», в смысле – Большеземельские, партизаны, вместе с «нашими» же Органами  - и те были против Нее как… дети против танка, то есть – бессильны.

Ну так вот. Подошел, значит, Фронт к этой Тропе, и … сломался. Причем - «…сломался в Ём не токмо клык, но и вся прочая германьская рассудочность тоже…». Ведь Их Бюр. Машина то-же не смо-гла переварить слово «Глупов». И поэтому когда первым подошедший к глуповской Границе штандартенфюрер Эрик доложил об этом в ставку собаки-гитлера, то Их Машина, получившая, прочитавшая и передавшая этот доклад уже лично собаке-гитлеру, передала его в… трех совершенно разных экземплярах! В первом из них значилось – «…я есть подошель к границе город Уклюбов и есть ждать дальнейших приказофф», во втором – все то же самое только про город «Кгхлофин», а в третьем уже говорилось о «Карломарксштадтофе-Клюфе». Собака-гитлер недопонял и переспросил. «Глюк», «Сдлюг» и «Хрклюкшрасеблюм» - переответила ему Машина. И причем под всеми этими (уже шестью) докладами стояла подпись все того же… штандартенфюрера Эрика. И именно это обстоятельство почему-то особенно взбесило собаку-гитлера, и он забегал по своей пёсьей ставке и завопил, мол, Эриков, блин, развелось как грязи, а вот где они все находятся – непонятно! А потом взял и приказал первым двум из них атаковать в лоб всё, что перед ними, вторым – обойти все это с тыла и при помощи обходного маневра на кого-нибудь там напасть, а вот пятый и шестой Эрики должны были срочно прибыть в ставку (причем - пятый для расстрела (собака-гитлер его с детства недолюбливал), а шестой – для награждения).

Эрик долго смотрел на присланные ему (И ТОЖЕ В ТРЕХ РАЗНЫХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ) приказы…. До-олго…. О-очень до-олго…. А потом взял да и сошел с ума. Что поделаешь, уж такая загадочная у немцев душа – чуть где дурь увидят – ВСЁ! КАЮК! В смысле – «шарики за ролики и на полку. А потом ещё и застегнулись». Или, пользуясь не общеглуповской, а только Старцевой терминологией – «…и возмятошася дух ево в мятеже велицем на самое себя. И печаль главу ево скорбную во мрак безумия опустиста. Да где-то тамо и остависта…».

И вот, нахлобучив прямо поверх пилотки каску (вернее котелок с недоеденной кашей), Эрик вскочил на ближайшую танкетку и обратился с речью к своему батальону (ведь к Границе он же пришел не один, а со своим батальоном, так как он же был штандартенфюрером, а они, как известно всегда ходят только с ними). Правда, из всей этой истерической речи ничего кроме «Зиг хайль ком на хер!» не вышло, но Эрикиному батальону и этого оказалось достаточно. Он тут же крикнул «Зиг!» и пошел «…сгибать за своево товарища собаку-гитлера в борьбе с ево собакой товарищем-сталиным…». И вот значит пошел он в сторону города Глупова, а пришел, разумеется, в Гиблое Место и, разумеется, сгиб. А с неба за всем этим сгибанием наблюдала авиация (и «наша» и Ихняя) которая и доложила (каждая в свою ставку) о том, что в этом чертовом уголке пространства опять происходит какая-то чертовщина. И вот после этих сообщений, по тайному (но обоюдному) сговору обеих ставок, Фронт здесь и остановился, так как никто не хотел иметь у себя в тылу всякую чертовщину. И таким образом глуповская Страна стала… сердцем Фронта. То есть отправной точкой того меридиана, который поделил Мир на «наших» и Ихних (или – «Ихних» и наших, кому как удобнее).

К западу от Страны была Ихняя, то есть германско-фашистская территория, а к востоку – Наша, то есть – Большеземельская. А так как все это происходило в Дремучем Лесу (в котором-то, судя по секретным Большеземельским карта Страна и находилась), то на стыке Наших и Ихних (то есть к югу и северу от Страны) тут же завелись партизаны. И вот все эти Силы принялись воевать друг с другом, да еще и постреливать иногда по Глупову («…ну штоб знали суки…» – и так далее). Но толку от этих «постреливаний» было мало, ведь все мины и снаряды почему-то тоже не перелетали Торную Тропу, а вместо этого… куда-то девались! Ну а те из них которым каким-то чудом это удавалось, никуда…. почему-то… не попадали! Ну а те, которые все же попадали (в смысле – в Глупов) - почему-то всегда попадали только во Вдовинские кварталы и… почему-то… не взрывались, а просто… втыкались в мостовую или стены!… (Кстати – в Большой Черной Вдовинке (иначе называемой - Институтка) – экскурсоводы до сих пор показывают один из особнячков, вся верхняя часть которого превращена в Музей Под Открытым Небом. Но на самом деле никакого Музея там нет, а есть обычный так и не восстановленный с Военных времен чердак. От его крыши осталось лишь название да дыры с балками, а из (дырявых же) стен кое-где торчат неразорвавшиеся снаряды. И Наши. И Ихние. А из пола торчит оперение неразорвавшейся партизанской мины). Так что никакого особого урона все эти «постреляния» городу не нанесли. Правда, жертвы среди горожан все же были. Целых семь. Шестеро, разумеется, Вдовины (в них попало хоть и не разорвавшимися, но все же снарядами) и один Мойша Шлагбаум, который на спор (конечно же - на деньги) целых два часа долбал по торчащей из мостовой мины, утверждая, что она не взорвется. Нет, не взорвалась.  Просто сам Мойша очень сильно переутомился и… кончился. Семьдесят лет все-таки…. Короче говоря, никакого особого ущерба Глупову в целом  это «издали постреляние» не нанесло. А подойти к Нему поближе, что-бы пострелять прямой наводкой никто из-за Тропы не смог. Причем не только сухопутно – но и воздушно! Ведь глуповское небо тоже было полно всякой чертовщины – от накладывающихся друг на друга воздушных ям и стационарных глуповских метеоритов, до выжигающих сразу все электроприборы геомагнитных аномалий. И поэтому за всю Войну ни одна из авиаций Глупов не бомбила. Ихняя не бомбила – потому что боялась глуповского неба. Наша не бомбила – потому что тоже боялась всего того же самого. А  партизанская – потому что у партизан… не было авиации. И вот по этим трем причинам Глупов так и остался не разбомбленным.

Но сами осажденные со всех сторон глуповцы вовсе не просидели всю Войну сложа руки. Ведь как только Гражданское Ополчение ушло из города, в самом городе тут же само-организовалось Тыловое Ополчение, целью которого было – «Блюсти тылы, детей и город, а заодно и гадить оккупантам ежели придут». В это Ополчение сразу же записались все, не ушедшие на Войну глуповцы, и быстренько получив звание Ополченческого КоМДИВА (то есть, пройдя ускоренный Курс Молодого ДИВерсанта), принялись  готовиться к Войне. Перво-наперво они взялись за свой Остров, как и положено по всем канонам – обнесли его по периметру частоколом и обрыли рвом. Правда, ров тут же сполз в Реку, но зато частокол таки устоял (кстати, его остатки до сих пор еще окаймляют Остров, но только очень… разрозненно, ведь после того как Глупов стали посещать всякие отдыхающие интуристы – весь Островной берег был поделен на сектора для ловли рыбы, в каждом из которых построили по кострищу, столику и мосткам для этой самой ловли, так вот эти-то мостки (а заодно и сильно разросшиеся деревья Островной Лесопарковой Полосы) и превратили этот когда-то мощный частокол в некое подобие редкозубой расчески, но зато теперь на этих редких (а, следовательно, не представляющих никакой культурно-исторической ценности) бревнах, можно что-нибудь написать или вырезать, и тебя за это не только не посадят, но даже и дубинкой как следует, не побьют, в смысле Органов)!… Так вот, управившись с частоколом, глуповцы взялись и за всю остальную Страну. Правда очастоколивать Ее они не стали (да и зачем, ведь есть же Тропа, которая защитит лучше любого частокола), а ограничились лишь строительством целой сети ложных дорог, ну чтоб потенциально запутать какого-нибудь потенциально прорвавшегося в Страну супостата. Или оккупанта. И тоже потенциального. Но о глуповских дорогах я расскажу в главе «Уракины», так как это изобретеньеце целиком лежит на их совести, и поэтому сразу переходим дальше.

А дальше… а что же было дальше? А дальше глуповцы достали свои дробовики и берданки, рассыпались по подвалам и кустам, и стали ждать потенциального оккупанта, который в Страну, как известно, так и не пришел. А дальше… Фронту поломали хребет, и Он уполз обратно на запад. А дальше… Великая Отечественная Война, так толком по Глупову и не проехавшая – закончилась, а вместе с Нею закончились и оба глуповских Ополчения. Тыловое закончилось – потому что Фронта, а значит и Его тыла больше не было, а Гражданское (Огогошно-Гугское) – потому что Оно все погибло. Безвестно. Бесследно. И безвозвратно. Хотя…но об этом «хотя» смотри в главе «Ершовы». А о  Вдовиных вроде бы все (чем они жили после Войны я уже говорил. В смысле «Гондурасов», «Афганей» и прочих «Дружб» против друга врагов чьих-нибудь друзей).  Ну, разве что еще рассказать об их кварталах?

Вдовины занимали целых четыре присоборно-площадных квартала (ведь их же было очень много, и по численности они уступали только Пошехонцевым). А так как они (Вдовины), по причине своей вечной полу сиротской доли были людьми очень добрыми, то все остальные глуповцы этим пользовались, то есть использовали Вдовинские кварталы для общегородских нужд. Так, в Малой Черной Вдовинке (иначе называемой «Банно-прачечный комбинат», или просто «Мойка») находились городские бани и прачечные. В Малой Желтой Вдовинке («Стариковка») – круглосуточные «клубы по интересам для пенсионеров» (ну там вино, домино, бильярд, вязание и прочее). В Большой Желтой Вдовинке («Слюнявчик») – детские учреждения (от ясель до 4-го класса общеобразовательной школы) и больницы (обычная, пар анормальная и психиатрическая). А в Большой Черной Вдовинке («Институтка») – старшая школа (от 5-го и до конца), а так же несколько институтов (обычный, университетский, имени Кулибина и еще какой-то секретный). А заодно здесь же еще издавали всю учебную глуповскую литературу – от ясельных раскрасок до университетских учебников включительно.

Ну что, пора переходить дальше, вот только… к кому – к Сидельниковым или Уракиным, ведь и тех и тех в Стране было примерно одинаково? Ну, начнем, пожалуй, с… Уракиных. Итак –

УРАКИНЫ