|
Серия «100 великих»: Сто великих сокровищ НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА ИОНИНА
РУНИЧЕСКИЕ КНИГИ ИЗ БИБЛИОТЕКИ АННЫ ЯРОСЛАВНЫ
История славян исчисляется почему-то всего одним тысячелетием — со времени крещения Руси и обучения ее грамоте святыми Кириллом и Мефодием. Традиционно считается, что славяне обзавелись собственным письмом лишь во второй половине IX века, а до этого времени никакой письменности у них не было. Если кто-то из славянских ученых и пытался оспаривать столь обидную точку зрения, им всегда предлагали показать хотя бы одну строчку оригинального докириллического письма.
Но рунические книги находились в библиотеке Анны Ярославны, дочери киевского князя Ярослава Мудрого. Выданная замуж за короля Франции, она в качестве приданого среди прочего привезла во французское королевство и наиболее ценные книги и рукописи Руси, в том числе древние рунические (как языческие, так и христианские). Известно, например, что на русском Евангелии, привезенном Анной Ярославной, клялись во время коронации все французские короли.
Книги из библиотеки королевы Анны хранились почти восемьсот лет в основанном ею аббатстве Санлис. И лежали бы они там и по сию пору, если бы не разразилась Великая французская революция. И тут в судьбе библиотеки королевы Анны деятельное участие принял коллежский асессор Петр Петрович Дубровский — сотрудник русского посольства в Париже.
Ворвавшиеся в Бастилию солдаты и рабочие вытащили из запечатанных ящиков много бумаг и документов и с криками гнева и торжества стали выбрасывать их из окон. И Петр Дубровский подобрал все, что оказалось в окружающих Бастилию рвах. Ему уже и i пасть было некуда, но он не мог заставить себя уйти.
Петр Дубровский прославился тем, что вывез из Франции много древних манускриптов из разоряемых революционерами французских монастырей. Так в его собрании оказались и некоторые рунические книги из библиотеки королевы Анны.
Были в «Музее Петра Дубровского» — так он сам называл свое собрание — греческие, персидские, арабские, древнееврейские рукописи, рукописи из невиданных им стран и на языках, которые мало кому доводилось слышать. В Англии П. Дубровскому предла-111ли за них баснословную сумму, но он наотрез отказался от переговоров с иностранцами, заявив, что его искреннее желание — перевезти свое собрание на родину.
А в Петербурге о чудесном собрании П. Дубровского уже знали. Люди, которым еще в Париже удалось его увидеть, не уставали Рассказывать о великолепных средневековых миниатюрах, о редчайшей вещи — автографе историка VIII века Павла Диакона, о знаменитом византийском кодексе — Евангелии VIII века, золотые инициалы которого выписаны на пергамене, окрашенном пурпуром и серебром.
Как только в газетах появилось сообщение, что из Парижа припыли ящики с долгожданными рукописями, к П.П. Дубровскому i гали приходить люди, хоть сколько-нибудь причастные к литера-ivpe, культуре, искусству. Его собрание было признано не имеющим себе равных в Европе, его сравнивали только с сокровищами И.пикана. Газеты наперебой твердили, что в «хижине», хранится богатейшее сокровище веков, достойное занимать место «в великолепных чертогах».
Заехал к нему и директор императорских библиотек А.С. Стро. Ему, владельцу прекрасной картинной галереи и лучшей в России частной библиотеки, не понадобилось много времени, что-бы понять, что представляет собой «Музей Петра Дубровского». Он поставил себе целью любым способом приобрести его для своей библиотеки, но Петр Дубровский не согласился.
Большую часть своей французской коллекции (древнегреческие, латинские, египетские, древнефранцузские манускрипты) П. Дубровский передал в дар царю Александру I. Он не включил в дар только рунические книги из библиотеки Анны Ярославны. И тому были весьма веские причины. Достаточно вспомнить, что по действовавшему в то время Уложению за проповедь язычества полагалась каторга. Не в цене были рунические манускрипты еще и потому, что они противоречили «норманнской теории» о призвании на Русь варягов.
В ответ на этот дар Александр I назначил П.П. Дубровского хранителем специально образованного «Депо манускриптов». Но потом счастье отвернулось от П.П. Дубровского. На него был послан донос, будто он разбазаривает манускрипты. Для разбора дела о «Депо манускриптов» была послана комиссия, которая через год работы выяснила, что навет был ложным, но к тому времени П.П. Дубровский был уже вышвырнут из своей квартиры и лишен жалованья. Из-за всех этих передряг он сильно заболел, и потому его с «почетом» проводили на пенсию.
В январе 1816 года Петр Петрович Дубровский скончался. После смерти был составлен каталог его личной библиотеки, но ничего ценного в ней уже не оказалось. Так П.П. Дубровский унес с собой тайну библиотеки Анны Ярославны.
О том, где ныне находятся рунические книги из библиотеки! Анны Ярославны, можно только догадываться. Судьба многих из них неизвестна, некоторые из них могут объявиться и у нас, и за границей. Может быть, многие погибли в войнах нашего столетия.
Как пишет известный исследователь древнерусской руники А. Асов, «можно быть уверенными в том, что некоторые древнеславянские рукописи из библиотеки Анны в один из тяжелых периодов жизни П.П. Дубровский продал А.И. Сулакадзеву». В собрании петербургского коллекционера значилось более 2000 древнейших рукописей, среди них — поистине бесценные, утрата которых стала национальной трагедией. На 43 буковых досках были начертаны рунические письмена, которые сам хозяин называл «Патриарси» (то есть патриархи), 143 доски книги «Китоврас», «Басни и кощуны» (которые сохранились только в устных легендах). Через полтора века после своего исчезновения «Патриарси» вынырнули из небытия в виде копии, которая стала условно называться «Велесовой книгой».
Были в собрании А. Сулакадзева и древние пергаменты, например, «Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах жрецам Мостиславу, Древославу и прочим», а еще рукописи на коже, бересте, свитки и книги из древних русских ведических храмов, огромное количество христианских книг (апокрифов, хроник, житий), а также арабские, греческие, скандинавские, древнегрузинские книги (подлинники и копии), книги гуннов, волжских булгар, пермяков... Их видели русский поэт Г.Р. Державин, писатель и государственный деятель А.С. Шишков и другие.
Гаврила Романович Державин особо заинтересовался пергаментным свитком, на котором красно-черными письменами был записан «Боянов гимн». Поэт заказал Л. Сулакадзеву копию текстов и подстрочники гимна, а также оракулов новгородских жрецов. Небольшие отрывки из «Боянова гимна» и свои поэтические обработки подстрочников Г.Р. Державин поместил в очередном номере сборника «Чтения в Беседе любителей русского слова», вышедшем в 1812 году.
Впоследствии по мотивам «Боянова гимна» поэт написал балладу «Новгородский волхв».
В конце жизни А.И. Сулакадзев предлагал древности из своей коллекции Румянцевскому музею. Для ознакомления с ними из Москвы в Петербург прибыл некто А.Х. Востоков, выпускник Академии живописи и архитектуры, бывший помощником хранителя лревностей Румянцевского музея. Потом оказалось, что настоящая фамилия его была Остенек, он был из семьи эстляндского немца, потомок тевтонского рыцаря... И А.Х. Востоков-Остенек будто бы вернулся в Москву с пустыми руками, ничего «достопримечательного не обнаружив» в сулакадзевском собрании.
Некоторые рунические книги (либо их копии) еще не так давно хранились в библиотеке Эрмитажа, но она недоступна исследователям. Где-то в недрах Публичной библиотеки затерялось сочинение «Опыт древней и новой летописи Валаамского монастыря», которое тоже содержало рунические тексты. Еще один список этого сочинения хранится в финском Ново-Валаамском монастыре. Сюда его привезли бежавшие от красного террора монахи, и теперь он нам тоже недоступен.
Еще в 1928 году вышла в свет статья киевского историка Ми-колы Макаренко «Молитвенник великого князя Владимира и Сулакадзев». Эта статья содержала немало важных сведений о рунических книгах, которые в свое время были приобретены Александром I для Русской комнаты Эрмитажа. Уже этот факт говорит о многом, так как император не стал бы покупать подделки. Во время революционной смуты 1917—1918 годов Микола Макаренко, работавший в те годы в Эрмитаже, вынес из библиотеки, а затем увез с собою в Киев некоторые «копии рунических текстов», о чем он тоже упомянул в своей статье. Дальнейшая судьба этих текстов, да и самого Миколы Макаренко трагична.
В Киеве Микола Макаренко вступился за Софийский собор и Михайловскую церковь XII века, когда их хотели разрушить борцы с религиозным дурманом. За это он был осужден и выслан в Казань, куда увез с собой всю свою библиотеку, вероятно, вместе с руническими рукописями. В Казани М. Макаренко работал консультантом в Центральном музее, читал лекции. Но в 1936 году он был вновь арестован и выслан уже в Томск, а через год расстрелян как враг народа — «за контрреволюционную работу».
Рукописи М. Макаренко остались в Казани у его супруги — Анастасии Федоровны. Она не знала о расстреле и всю жизнь ждала мужа. У нее не было родственников, которым бы она могла передать это бесценное наследство. А ныне нет даже дома № 27 по улице Достоевского, где Анастасия Федоровна скончалась в 1971 году.
|
